Смерть была не тьмой, не бездонной пропастью, а всего лишь дверью. Зеленой дверью, как в рассказе Уэльса — скрывающей незнакомые миры. Вот только открыть ее было не просто. Но опять же — даром я, что ли, тусовалась на самом лучшем и самом информативном суицидном ресурсе инета?..
Все складывалось как нельзя более удачно: Таисия была на суточном дежурстве, соседки после моего недавнего праздника объявили мне бойкот и вряд ли зашли бы в комнату, даже если — не дай бог — я принялась бы громко стонать. В моем распоряжении была целая ночь.
Поскольку Таис терпеть не могла врачей и лекарства, в нашей аптечке бесполезно было искать что-либо, помимо аспирина и пластыря. Но зато соседка справа, Калерия (та, которую Бэт изысканно окрестил 'птицей с лицом вещества и безумья') была сердечницей, и в ее холодильнике на кухне находился целый фармацевтический склад. Я не боялась быть уличенной в воровстве, поскольку Калерия обычно крепко засыпала уже к десяти вечера. Перерыв вместительную коробку, я выбрала три упаковки сердечных таблеток — в аннотации к ним сообщалось, что при передозировке возможна кома. В придачу взяла пару таблеток снотворного. Затем сбегала в круглосуточный магазин и устроила себе шикарный ужин с горой вкусностей и любимым молочным коктейлем.
Я решила уйти в час ночи. Была надежда, что позвонит Бэт, и очень хотелось услышать в последний раз его голос. Я тупо сидела, поглядывая на телефон. Звучал мой любимый Пинк Флойд, 'Стена'. В голове было тихо и пусто, будто лопнула тугая веревка, сдавливавшая мой мозг.
Когда стрелка часов подобралась к часу, я отключила телефон, не соизволивший порадовать меня напоследок, закрыла дверь комнаты на задвижку и написала две лаконичных записки — Бэту и Таис. Затем заглотила всю адову смесь из шестидесяти двух таблеток, запив молочным коктейлем.
Текли минуты. Ничего. Совсем ничего…
Мелькнула мысль, окрашенная сожалением, но и некой гордостью, что мой ядреный организм ничем не пронять — даже снотворное почему-то не действовало. Потом я подумала о маме. Она была сильнее и отважнее меня: выбрала не таблетки, дамский и ненадежный способ, но беспройгрышный вариант — выстрел. Где она раздобыла старенький 'макаров', никому не ведомо, и Таисии в том числе. Скорее всего на черном рынке… Да, я уродилась не в нее, Таис права — в 'биологического отца', безвольного и трусливого… А интересно, будет ли она меня ждать там, на выходе из тоннеля?.. И как я ее узнаю?.. Таисия водила меня на могилу отца, но могилы мамы я не видела. Ее не существует в природе: в прощальной записке мама попросила ее кремировать, а прах развеять по ветру… За день до самоубийства она сожгла все свои письма, дневники и фотографии. Даже те, что на документах, и школьные групповые… Чтобы ничего на этом свете о ней не напоминало… Уйти совсем, вычеркнуть себя из книги бытия… точнее, стереть ластиком… из той самой книги, что 'шумна и яростна, и ничего не значит'…
