— Ты же сам говорил, что они не воины, — не согласился Сашка.
— Любой может стать воином! — Лукус поднял ладонь. — Самое слабое существо может стать воином, потому что сила воина не снаружи. Она внутри!
— Ты хочешь слишком многого, — покачал головой Сашка. — Мне кажется, что в мире должно быть место и слабым. Ты же не требуешь, чтобы воином стал младенец, или старик, или женщина?
— Женщины белу — воины! — гордо сказал Лукус.
— И все-таки, — не согласился Сашка, — я думаю, что прежде всего они все-таки женщины.
— Когда белу покидает дом, — заявил Лукус, — он верит, что его женщина сначала воин, а потом женщина.
— Ну… — развел руками Сашка.
— Кто-то стоит наверху. — Дан прищурился.
— Милх ждет нас у ворот, и не один, — сказал Лукус, поднеся ладонь к глазам. — Вон тот высокий человек в длинной кольчуге — начальник стражи Бродус. Может быть, единственный воин среди городских стражников. А вон тот толстяк в серебряной кирасе и с золотым значком на шапке — бургомистр Оган.
Сашка попытался рассмотреть, кто из маленьких фигурок у ворот Милх, кто Бродус, а кто Оган, но на таком расстоянии не смог. Он поправил сверток с доспехами на плечах и пошел за Лукусом. За ними следовал Дан.
Спутники подошли к началу тропы и, миновав нескольких стражников, начали подниматься. Когда Дан бывал у городской стены вместе с дядей и рассматривал петляющий подъем со стороны торговых рядов, он казался ему гораздо короче. Трук не слишком жаловал горные тропы, поэтому дела улаживал на ярмарке. Он ходил между торговцами, продавал мясо и шкуры, покупал соль, пряности, присматривался к лошадям и кузнечным изделиям. Торговался до хрипоты. В гомоне и ругани, с трудом пробираясь в давке, отмахиваясь от назойливых торговцев сладостями, Дан следовал за Труком и мечтал, поглядывая на стену, как взбежит однажды по узкой тропе и собственными глазами увидит чудесный город. Теперь же он едва переставлял ноги, боясь оглянуться и посмотреть с высоты. Лукус перепрыгнул на полосу для повозок, предпочитая сократить путь. Саш поднимался перед Даном легко, будто прогуливался по равнине. А сам Дан шел только что не на ощупь.
— Главное — не упасть, — прошептал сквозь сжатые зубы мальчишка, смахивая с ресниц пот.
— Стойте, путники! — рявкнул с площадки возле ворот старый стражник, грозно топорща седые усы и бороду. — За какой надобностью проходите через ворота Эйд-Мера?
— Еще не прошли, — ответил Лукус. — Надобностей много, Раиф. Поспать. Умыться. Почистить одежду. Выпить пива. Говорят, что пиво в городе по-прежнему лучшее на всей равнине Уйкеас! Или что-то переменилось в пивоваренном деле за время моего отсутствия? К тому же надо бы и о делах позаботиться, продать Кэнсону травы, чтобы аптекарь готовил свежие мази для суставов, костей, кожи. Особенно для спины стражу ворот, которому приходится уже третью дюжину лет таскать тяжелую алебарду. Или спина уже не беспокоит тебя, Раиф?
