Я сама постараюсь во всем разобраться, пусть даже в ванной моей вдруг обнаружится морской пляж, а на кухне гончарный цех. Я сама пройду по мосту своей абсурдной жизни – абсурдной старости, – может быть, выйду на другой берег, а может быть, и нет.
Я отставила телефон в сторону, поднялась, огляделась вокруг: с чего начать разбираться? С цветов, разбросанных по полу? Они уже успели подвянуть. Пять белых несвежих гвоздик. Поставлю их снова в вазу.
С цветами в одной руке и вазой в другой я отправилась в ванную. Неплохо было бы и мне освежиться, но это потом, потом. Полотенце и халат все так же висят на вешалке – я теперь никогда не смогу ими воспользоваться. А может, наоборот, стану пользоваться только ими: сначала из протеста, а потом из любви к отвращению. Я себе старость придумала из любви к отвращению и жила в ней, и отвращалась до экстаза. Как знать, не выдумала ли я Любу, не подстроила ли все сама?
Мне больно. Египет застрял в голове: я все представляю, что еду в автобусе с плохо работающими кондиционерами в пустыню смотреть пирамиды. Впрочем, Египет тут ни при чем, мне просто больно.
Вышла из ванной, вернулась в комнату, поставила вазу на стол. Что дальше? Прибраться немного, Люба устроила страшный беспорядок. Снять веревку с люстры. Да, прежде всего веревку.
Я переставила вазу на подоконник – временно, – придвинула стол, забралась наверх – голова закружилась. Ну да, там все еще шишка. Постояла немного, привыкая, и приступила к работе. Хрусталики зазвенели жалобно, совсем как вчера. Узлы никак не развязывались, надо было сходить за ножом, да не хотелось спускаться.
Справилась, хоть и с большим трудом. Китайское покрывало пришло в полную негодность, любимое мое голубое покрывало. Вся жизнь моя пришла в негодность – не сшить, не отгладить. Мой муж уехал в Египет продавать офисную мебель местным бедуинам. А Люба повесилась. На голубом покрывале.
Я спрыгнула вниз, вернула на место стол, вернула на место вазу. Кресло придвинула к стене, сняла с него обрывки веревок. Села передохнуть. На глаза мне попался белый пластмассовый предмет – он вчера выпал из Любиной головы, и я все гадала, что это такое. Сейчас мне ничто не мешает поднять его и рассмотреть. Только вставать не хочется, и сегодня мне совсем не любопытно.
Я все-таки встала и подняла. Долго рассматривала, никак не могла понять, для чего он может быть предназначен. А когда, наконец, поняла, отбросила в ужасе. Слуховой аппарат, вот что это было такое. Слуховой аппарат, как искусственный глаз или протез руки, отдельно от человека вызывает ужас и отвращение. Калека не вызывает, а его причиндалы…
