Я не успела дойти до нужного подъезда метров двести, как почувствовала, что меня схватили сзади и, приставив к горлу лезвие, зловещим шепотом потребовали:
— Деньги, телефон — быстро! И не ори!
Видимо, я была настолько погружена в себя и озабочена ориентированием в пространстве, что не расслышала шагов за спиной. Меня охватило странное чувство: стало одновременно дико страшно и до колик смешно. От страха затряслись поджилки (совсем как недавно — в незабываемой беседе с киллером). Смешно… ну откуда у меня, насквозь 'трубной' девочки, деньги, и уж тем более, мобилка?
— Нету, — честно ответила я.
— Как так? — Грабитель опешил от неожиданности. — А в карманах что?
— Не знаю. Посмотри!
Он воспринял мои слова как руководство к действию и принялся обшаривать. Тут я всерьез заинтересовалась: а вдруг найдет чего? Мало ли что могла Еська носить в карманах куртки. Но, судя по недовольному сопению за спиной, поиски не увенчались успехом.
Повисла гнетущая пауза. Ее прервала моя любознательная реплика — после беседы с Патриком я не могла не осведомиться:
— Наркотики?
На что получила исчерпывающий ответ:
— Нет, экономическое преступление.
Лезвие надавило на гортань — с явным намерением потащить куда-то.
— Пойдем!
Самое забавное, что я не столько боялась быть изнасилованной или убитой, как — потеряться в незнакомом месте и не найти дорогу к теплой и мягкой кроватке, на которой мне полагалось сегодня спать.
— Слушай, тебе что, жить не хочется?!
В свете последних событий я не долго думала над этим вопросом:
— Ну… относительно.
И тут парня, видимо, пробрало.
— Что, неужели, как и мне?! Знаешь, я понял, что не знаю, зачем живу. Неужели и ты тоже?..
Во время этого восторженного монолога, хотя холодное оружие по-прежнему давило мне на шею, я несколько перевела дух.
— Слушай, можно я хоть покурю, а? — Да, наглости временами мне не занимать…
— Я тебе сейчас сигарету дам.
За моей спиной возникло шевеление, в результате которого я стала обладательницей сигареты. Огонь, правда, пришлось искать в собственных (то бишь, еськиных) карманах. Я прикурила, сделала несколько сладких затяжек, после чего внесла рациональное предложение:
— Слушай, может, ты меня отпустишь? Кричать и звать на помощь я не буду, брать у меня, как мы уже выяснили, нечего, а лезвие под подбородком не располагает, сам понимаешь, к позитивной беседе.
— Хорошо, только не оборачивайся!
Видимо, чтобы не запомнила лицо, догадалась умная я.
Меня отпустили. И вот тут я поняла, насколько на самом деле испугалась — нижние конечности так дрожали и подкашивались, что я едва на них удержалась.
