– Я не уеду!
Баринов внимательно посмотрел на нее, нашел в темноте ее руку и сказал тихонько, чтобы слышно было только ей:
– Ну, вот и хорошо. Не расстраивайся, ты еще его полюбишь, этот Север...
* * *
...Увидев ободранные стены комнаты, разбитое окно, в которое нещадно дуло с улицы, скособочившуюся батарею с ручейком ржавой воды, Аллочка заплакала на пороге.
– Баринов?! Илюха?! Здоров!!!
Илья всмотрелся в лицо человека, который окликнул его. В темноте общежитского коридора трудно было что-то разглядеть.
– Толик? Максимов?
– Ну, я! Узнал наконец, чертяка! А я слышал, что ты к нам! Не один? С супругой? Это правильно! У нас женский пол исключительно замужний. Кто не успел – тот опоздал!
Максимов окончил училище годом раньше и все это время служил в Большом Логе. Балагур, каких поискать, он за пять минут рассказал Бариновым все о жизни поселка. Потом заглянул в комнату, присвистнул и посоветовал пожить временно в квартире соседей по лестничной клетке, которые только-только отбыли в отпуск на Украину.
– А удобно? – нерешительно спросил Баринов.
– Ну ты, Илюха, чудило! «Удобно – не удобно»! Тут все так делают. Никто особо свои хоромы и не запирает. Ключ под ковриком, открывай и живи.
Так Бариновы, вместо жуткой комнатенки с разбитыми окнами, устроились почти с комфортом в чужой квартире. Немного неуютно было сначала. А потом привыкли. Правила поведения в чужом жилье им объяснили.
– Главное – это что? – вещал со знанием дела Толик Максимов. – Главное – это кровать!
Он внимательно посмотрел на Аллу, и она от его нахального взгляда покраснела.
– Не смущайтесь, барышня. Я знаю, что говорю. Повторяю для непонятливых: главное – кровать. Аккуратно снимаете хозяйское белье, застилаете своим и спокойно отдыхаете. – Кухня!
Толик распахнул двери в тесную норку, где кроме электроплитки, притулившейся на тумбочке, и мойки были старенький холодильник, два настенных шкафчика, стол и четыре табуретки. Правда, к чести хозяйки, убогость обстановки в глаза не бросалась, столик был накрыт красивой скатертью, а табуреты украшали мягкие пуфики из ткани в тон скатерти. На стенах – картинки в рамочках, на холодильнике – ваза с сухоцветами и корягой – веткой северной березы, словно изломанной ревматизмом. И вообще кругом было просто изобилие разных симпатичных штучек – каких-то игрушек, сувениров, фотографий, картинок.
Потом, прожив на Севере какое-то время, Алла поняла, откуда эта страсть к украшательству. Все эти безделушки – частичка того дома, который остался у кого-то в Ленинграде, у кого-то в Воронеже, у кого-то в Ростове. Их везли из отпуска, изготавливали собственными руками, детские рисунки вставляли в рамки под стекло и вешали на стенку, фото любимых ставили на телевизор.
