- Здравствуйте, - хором сказали мы.
- Храни вас Господь, - ответил он. - И вам здравствовать.
Стулья. на которые мы уселись, тоже с виду были возрастом не меньше чем в полвека, отполированные до скользкости льда бесконечными поколениями посетителей.
- Вера. - обратился к девочке священник. - Скорблю вместе с тобой об утрате твоей. Славным и добрым человеком был твой отец. Отслужу в субботу литанию по нему и спутникам его, невинно убиенным. Господь тебе в помощь, да дарует он крепость тебе, в делах и помыслах. Теперь на тебе отцов груз, неси его честно, с ответственностью.
Пока он говорил, я пригляделся к нему внимательно. Худое умное лицо, загорелое до черноты, на котором выделялись очень светлые голубые глаза. Аккуратная седая борода. Синий сюртук вроде военного френча, из простого, но крепкого сукна, с подшитым белым подворотничком, заставившим меня вспомнить об армии. На груди, на кожаном шнурке, простой латунный крест, начищенный и отполированный как та же солдатская бляха.
Руки его лежали на столе спокойно, не дергаясь и не суетясь длинными, но сильными пальцами с аккуратными чистыми ногтями. Взгляд тоже был спокоен, уверен.
- О твоей беде тоже слышал, - обернулся он ко мне. - Равно как и о вчерашних подвигах.
На последней фразе он чуть-чуть улыбнулся, но вполне доброжелательно, без всякого ехидства, которого следовало бы ожидать.
- Так вот вышло, - чуть смутившись, сказал я в ответ.
- Всякое случается. - слегка пожал он плечами. - Если не ради денег, а чтобы товарищам помочь, то греха в этом нет, не беспокойся. Как Игнатий, протрезвел уже?
- Вполне, - кивнул я. - Его вчера в море продержали до полной трезвости.
- Добрый способ, - снова улыбнулся преподобный. - Хороший шкипер, самый лучший, а с такой слабостью справиться не может. Вера, - обратился он к девочке. - Если с рейсом сюда придете, потребуй от Игнатия, чтобы сперва ко мне зашел, побеседовать, а потом уже пусть куда хочет идет. Может, удастся мне заронить искру сомнения в правильности его пути.
- Хорошо бы, преподобный, - кивнула девочка. - А то все говорят, что рано или поздно бедой все закончится. Как пойдет пить, так и меру теряет.
- Вот-вот, - подтвердил священник. - Хоть и шкипер, а на суше фарватер теряет. Пусть придет, побеседуем. Так что вы сейчас от меня ждете?
- Отец его…, - палец указал на меня, - … ко мне охранителем нанял. Со всеми правами, какими подобает. Да сам погиб. И у охранителя моего мозги помялись, не помнит откуда и как пришел.
