Его поддержал советник: «Мы не можем предоставить вам архивы и позволить обвинить кого-либо… Мы не можем позволить вам представить наши законные действия в преступном виде». Санадер выразил неудовлетворение тем, что трибунал обвинил в преступлениях, совершенных во время сербской военной кампании 1991 года, всего четверых сербов: «Давайте сразу проясним, почему мы сейчас говорим об операциях «Шторм» и «Молния» и молчим о событиях 1991 года… Тогда в Хорватии было убито 14 тысяч человек…» Санадер признал, что на территориях, затронутых операцией «Шторм», были совершены преступления, и что многие из тех, кто находился в зоне военных действий, носили военную форму. Но при этом он утверждал, что командиры хорватской армии и в особенности один из любимцев Туджмана, генерал Анте Готовина, не несут ответственности за поступки этих людей. Кроме того, он настаивал на том, что Хорватия не позволит трибуналу расследовать последствия данных военных операций, и снова завел разговор о ее врагах. Заявляя о том, что люди каждую неделю находят массовые захоронения погибших во время нападения Сербии на Хорватию в 1991 году, Санадер явно преувеличивал. Учитывая все то, что нам известно о попытках Хорватии препятствовать расследованиям трибунала, можно сказать, что Санадер откровенно лгал относительно готовности его страны к сотрудничеству и проводил неправомерные сравнения с Сербией, которая тоже не спешила способствовать работе трибунала. Но, говоря о том, что неспособность задержать Караджича и Младича подрывает веру в честность международного сообщества, он был совершенно прав. «Если вы публично заявите, что расследуете агрессию 1991 года, это будет способствовать успеху вашего дела», — сказал Санадер. Я заверила его в том, что так и будет.
В 1998 году моя предшественница Луиза Арбур посетила Черногорию, которая вместе с Сербией участвовала в агрессии против Хорватии в 1991 году и поддержала попытки Белграда разделить Боснию и Герцеговину. В мае 1992 года ООН ввела экономические санкции против Сербии и Черногории — единственных республик, оставшихся в составе рухнувшей Югославии. Когда война в Боснии начала разгораться и санкции стали ощутимыми, черногорцы задумались. Кое-кто из политических лидеров поспешил дистанцироваться от Милошевича и его сторонников в Черногории. К 1999 году оппозиция Милошевичу в Черногории одержала верх, и две республики стали практически разными странами, имеющими одну армию и общую валюту. Когда черногорское правительство отвергло решения, принятые в Белграде, атмосфера стала накаляться. Люди беспокоились о том, что в республике могут возникнуть столкновения между сербами и просербски настроенными черногорцами, живущими в Черногории, и сторонниками независимости республики. После натовских бомбардировок Милошевич и югославская армия по вполне понятным причинам категорически отказывались сотрудничать с Международным трибуналом. Опасность была слишком велика, и следователи трибунала не могли посетить даже Черногорию, не говоря уже о Сербии. Мы решили пригласить правительственную делегацию Черногории в Гаагу. 4 февраля 2000 года штаб-квартиру трибунала посетил премьер-министр страны, Филип Вуянович.
