Сведение трагедии Пушкина к узко семейному конфликту определяло и тот «портрет»-характеристику жены поэта, который, впитав в себя и как бы подытоживая сложившуюся к тому времени традицию отрицательного отношения к ней, возникает перед нами на страницах щеголевской монографии. Натура крайне ограниченная и малозначительная, бездумная и бездушная модная красавица, опьяненная своими триумфами в большом свете и при дворе, помышлявшая только о развлечениях, непрерывных балах, пышных нарядах, она омрачала последние годы жизни поэта и явилась «ближайшей причиной» его гибели. Книга Щеголева, живо и увлекательно написанная, читающаяся как роман, имела шумный успех. Именно такое представление о жене поэта, воспринятое и другими авторами (см., например, очерк, посвященный ей в тоже весьма популярном двухтомнике В. В. Вересаева «Спутники Пушкина») и окончательно заштамповавшееся и опошлившееся в некоторых из многочисленных беллетристических произведений (пьесах, романах), вошло в сознание многих читателей и почитателей поэта.
До крайних пределов осуждения и обвинения жены Пушкина дошла Анна Ахматова — не только замечательный поэт, но и автор нескольких ценных статей о его творчестве.
Многие годы работала она и над исследованием обстоятельств гибели Пушкина. Ахматова, по ее словам, стремилась выйти за пределы «семейной трагедии» и даже сделать данную тему «запретной» («этим, — писала она, как бы продолжая призыв Неверова, — мы, несомненно, исполнили бы волю поэта») и обратиться к выяснению подлинных причин роковой катастрофы. Однако и она осуществить это не успела. А в сохранившемся и совсем недавно посмертно опубликованном тексте статьи «Гибель Пушкина», исходя из естественного желания устранить «грубую и злую неправду», которой обросла эта «семейная трагедия», она, по сути дела, также продолжает оставаться в рамках ее и не только не устраняет более чем вековой неправды, но, к сожалению, способствует ее нарастанию. Исполненная величайшего преклонения перед Пушкиным и страстной, можно сказать, почти яростной ненависти к погубившим, как она считала, поэта Наталье Николаевне и ее сестрам, Ахматова, словно бы вторя процитированным мною строкам неизвестного стихотворца, пошла еще дальше — безоговорочно объявила жену поэта «сообщницей Геккернов в преддуэльной истории» и даже «агенткой» Геккерна-старшего. Следует, конечно, учесть, что все, ею сказанное, представляет собой лишь первоначальный вариант статьи, точнее — доклада, над которым она продолжала еще работать и, может быть, потому и не отдавала ее в печать. Однако поскольку материал все же теперь опубликован, пройти мимо этого нельзя, тем более что имя и авторитет Анны Ахматовой как большого поэта и свойственный ей художественный темперамент, мастерство изложения не могут не оказать влияния на публику.
