— Я хотела сказать… — виновница общего веселья совсем запуталась, смутилась, и, раскрасневшись, спряталась за спины подруг.
— Вот так, неожиданно, и выясняются тайные силы, руководящие нашей жизнью! — сердито подытожил господин Хм и отправился утещать Дашу, а Вихрастый громко произнёс:
— Как в воду глядел, Вовка!
— Почему это?
— Да тут обнаружились такие заморочки…
— Давай выкладывай, не стесняйся, Учёный! — господин Хм, он же Вовка, никогда не откладывал дел в долгий ящик.
Однако Судьба распорядилась иначе. Установленная на первом этаже общежития сирена вдруг подала голос. Тягуче-траурные звуки нарастали и через минуту, казалось, заполнили все уголки самого красивого дома в Подземном царстве.
— Тревога! Тревога! Тревога! — звучало на разных языках, и буквально через считанные секунды здание превратилось в подобие разворошенного муравейника.
…..Мария очень любила свой Дневник. Когда-то папа подарил ей несколько тетрадей с надписями, тиснёнными золотом. Тогда Она не понимала, что это друзья из типографии сделали отцу шутливый подарок за отлично прочитанную лекцию о международном положении. Пятиклашка с удовольствием рассматривала слова "Тетрадь", выполненные то печатными буквами, то письменным шрифтом, а на одном из подарков, кроме обычной надписи, внизу обнаружила свою фамилию и восхитилась. Поскольку инициалов не было, девочка посчитала, что подарок предназначался ей.
Потом, годы спустя, едва подрастковый негилизм овладел ею и Машенька люто возненавидела всякий намёк на взяточничество, она решила выбросить злополучные тетради, но пожалела идущие от сердца дневниковые записи. Спустя много лет, когда родители уже развелись, от папы в качестве памяти осталась пара оригинальных изданий — Блок да Пушкин — и эти, печально известные тетради. Прошли ещё годы, не стало папы, сгорели на полянке перед новым домом в Череповце уложенные в ведро дневники, и всё сохранилось только в памяти. Теперь Мария, размышляя о былом, жалела, что тогда, стараясь не сделать неосторожным словом больно мужу, уничтожила многолетний труд — ведь Дневник отражал всю её духовную жизнь…Как бы они пригодились теперь, когда всё чаще думалось о написании романа…
— Однако! Сколько можно размышлять! — недовольно сказала сама себе госпожа Л. и принялась листать последние исписанные страницы, раздумывая, не пора ли их вообще вырвать — чего никогда не делалось раньше…
— Нет. Перечитаем сначала. Может, под настроение всякую чушь изложила, потом стыдно будет, — как многие одинокие люди, Мария любила рассуждать вслух.
