Прошлым летом Ромка увидел плакат: суровая, обезображенная порубами и надписями береза оплела своими надломленными ветвями страшно напуганного небритого дядю. Плакат вместе с поучающей надписью: «Не оскверняй природу» произвел на сына потрясающее впечатление. С тех пор я не могу себе позволить выбросить на улице даже ненужный трамвайный билет. Если же такое, ненароком, случится, я знаю, Ромка оглянется по сторонам — не заметил ли кто, быстро поднимет выброшенную бумажку, а меня приглушенным голосом предупредит: «Папа, оскверняешь».
— Яроха! — доносится уже откуда-то сбоку требовательный голосок.
— Да ну тебя! — и затравленный Ярошка выскакивает на дорогу.
У меня подозрение, что старший сын вкладывает в свои слова нечто большее, чем сведения о полезности вещи. У меня тоже было подобное в его возрасте. Только я вычерчивал слова: война и мир и был твердо уверен в магическом действии написанных мною слов. Надпись «война» должна напугать моих недругов, заставить плохих людей бежать долой с хороших и добрых глаз; слово «мир» — возбудить у людей радость и ликование, веселые улыбки и смех.
— Папа! А катер можно на казну купить? — подскакивает ко мне Ромка.
— Катер. Чего уж катер! Корабль можно купить.
— Яроха! — взвизгивает Ромка. — Корабль можно купить.
Ярошка взбирается на привалившуюся к обочине корягу и объявляет:
— Я — Сугомак! Кто со мной?
— Я! — прыгает Ромка вокруг коряги.
— Я, — говорю я, проходя мимо.
— Лево-наверх! Норд-вест-румб-аксель! — вытряхивает Ярошка из себя все морские, почерпнутые из Житкова, термины. — Абордаж!
— Норд-ваксель! Кого дашь! — восторженно вторит Ромка.
— Свободу Чили! Руки прочь от Занзибара! — это уже из телевизора и Чуковского.
— Прочь от... — непонятное и трудное слово младший сын заменяет набором неупорядоченных «з».
Обстановка накаляется до предела. Ребята размахивают сосновыми палками, бросаются в заросли кустарника, что-то там ожесточенно крушат и, довольные, возвращаются назад.
— Ярошка! Видал, я как дал, а он как грохнется! Голова вон туда полетела.
— Ага! А ты видел, я того, который с дерево, с одного раза — бац!
— Ага! Ярошка... Ну, погоди! А я как... Ну, Яроха...
Пацаны подпрыгивают, почесывают ноги. На ногах явные крапивные следы. Видимо, «те» без боя не сдаются. Но я спокоен. Главное, найденные сегодня сокровища будут использованы прогрессивно.
Лес расступается — и перед нами открывается площадка, упирающаяся в каменное обнажение горы с зияющим у земли черным провалом.
