Лидия Сергеевна смешалась, замолкла. В томительной паузе было слышно, как в коридоре мокрой шваброй протирают пол да пионервожатая в комнате поскрипывает плакатным пером на листе ватмана.
Медленно и как-то устало Лидия Сергеевна повернулась к мальчику, так что натянулось платье, плотно облегавшее ее грудь, и сказала обиженно:
— И вот теперь, заметьте себе, они совершили подлость... Исподтишка испортили мне новый костюм. Облили чернилами для фломастера. Я еще не знаю, кто это сделал... Но... но мы найдем вредителя, не так ли, Миша?
Это было главное, из-за чего вызвали сегодня Патракова. Но его так долго готовили к нему, что Патраков остался вялым и равнодушным. Лидия Сергеевна ведь не сказала точно — кто испортил платье.
— Ты, Миша, знаешь, кто это сделал? — все так же спокойно и уверенно продолжала учительница, а потом улыбнулась обворожительно и грустно. — Не понимаю: мы вас учим, не жалеем для вас ничего... Откуда эта черная неблагодарность?
Патраков подумал, что для него сейчас одно главное: виновен ли сын? И новая мысль запоздало подтолкнула его: да, сын виновен, иначе зачем же он здесь сидит уже полчаса... Распрямившись на стуле, он спросил резко и грубо:
— Ну?! Говори! Ты?
Пионервожатая вздрогнула, уронила с пера каплю туши на чистый лист и сердито глянула на Патракова. Мальчик вздохнул и поднял глаза, в которых было недоумение и тоска:
— Не я.
Лидия Сергеевна с выражением посмотрела на Патракова. И он все понял и смущенно кашлянул.
— Миша! — ласково сказала учительница. — Я знаю тебя как умного, честного и отзывчивого мальчика...
Она поверила, что Патраков — старший ее союзник, ободрилась.
— Ответь на один вопрос, только честно, договорились? Хорошо они сделали?
Выделяя человека словами «честный», «умный», «отзывчивый» из серого и безликого «они», люди тем самым определяют ему цену. И хотя подчас расчета на месте не требуется, но плата все же подразумевается. Мальчик, выслушав настороженно учительницу, посмотрел на отца. Патраков сидел нахмурившись и молчал. Он знал: сын не лгал ему и, может быть, поэтому успокоился, заскучал, полагая, что теперь-то и разговору конец, а учительница продолжает говорить так — по инерции. Нельзя же, в конце концов, чтобы все это кончилось вот так сразу...
Однако новый вопрос Лидии Сергеевны насторожил его, хотя он и не мог еще разгадать, что за ним.
— Голову подними! — заметил Патраков. Он сказал это, чтобы заполнить паузу в разговоре, ведь ему следовало сейчас тоже что-то говорить. Его для этого и вызвали.
