– Мне было бы любопытно поцеловать тебя, – сказал я после долгого молчания, заметил, как на его лице мелькнуло странно выражение: не разочарование, а что-то схожее с недоверчивым недоумением, и я поспешил продолжить, – но острой потребности в этом я не испытываю.
Помедлив, Андрей все же улыбнулся, как человек, правильно разгадавший загадку.
– Вот видишь! Значит…
– Но это вовсе не значит, что мне будет приятно наблюдать, как ты водишь в наш дом всяких там странных личностей, толком тебе не знакомых, но вознамерившихся вытеснить меня из твоей постели. Так что и не мечтай!
– А если я заболею и умру?
– Это от чего же?
– От страшной штуки – недотрахит называется!
– Не переживай. Вот поедем в гости к Виттебрандам, развеешься.
– Куда поедем?
– К Ульке, говорю, в гости. Карл сказал, что родители колокольчиков решили отправить их всех в замок Аналой. Разумеется, с тобой и мной за компанию. А там, как раз на время каникул, выпадает местный праздник – День горючей воды, так что разгоряченных деревенских девчонок я тебе могу гарантировать.
– Вау! И ты даже будешь не против, если я уведу какую-нибудь из них на самый ближайший сеновал?
– Да хоть под ближайший куст! Только рад буду. Мы же друзья.
– Ир, а дай я тебя поцалую…
– Отвали, озабоченный! А вообще, поосторожней, то вдруг почувствую острую необходимость…
– Да ладно, – он счастливо улыбнулся мне и обнял, наверное, просто от переизбытка чувств.
Но я отчего-то испытал приступ какой-то совершенно незнакомой мне детской радости. И облегчение. Вот его-то во мне в тот момент было больше всего. Наверное, именно поэтому на общей волне я рискнул именно сейчас, в ночном полумраке, завести тот разговор, который после общения с Карлом решил отложить до завтра.
– Ты там как, спать еще не собираешься? – на всякий случай спросил я у него.
– Будешь смеяться, но теперь как-то и не хочется, – немного виновато пробормотал Андрей, разжимая объятья. Он даже слегка отодвинулся от меня, вжавшись спиной в стену. Сразу стало совсем не так уютно, поэтому, не долго думая, я сам придвинулся к нему, положив ладонь на краешек его подушки.
– Почему ты называешь университет «вашим», а не «нашим»? Все еще не отождествляешь себя с ним?
– С чего это ты вдруг…
– Карл считает, что мы все для тебя всего лишь игрушки. И я, и колокольчики, и другие тоже.
– Что ты такое говоришь?! – возмущенно начал он, но я перебил.
– Ты не воспринимаешь всерьез то, что творишь. Ты как ребенок, который дергает за все ниточки разом только для того, чтобы посмотреть, как дернется в том или ином случае попавшая тебе в руки игрушка.
