Хвостов и Суворов
Сестра Суворова, Анна Васильевна, была замужем за князем Иваном Романовичем Горчаковым, а ее дочь, княжна Горчакова, была замужем за немолодым уже Дмитрием Ивановичем Хвостовым, о котором уже говорилось. Более всего известен был Хвостов тем, что писал плохие стихи. О нем говорили, что он поставил перед собой задачу смешить своими стихами несколько поколений русских читателей. Следует добавить, что у княгини Анны Васильевны Горчаковой были три дочери, и ни одна из них не блистала ни умом, ни красотой.
Что же касается жены Хвостова, Аграфены Ивановны, то современники утверждали, что она едва ли не столько же славилась глупостью, как родной ее дядя Суворов победами.
Когда Хвостов породнился благодаря своей женитьбе с великим полководцем, то неудобно было не сделать Хвостова придворным, да и Суворов как-то намекнул Екатерине II, что его новый родственник не прочь получить какой-нибудь придворный чин.
Екатерина сделала это в угоду Суворову и велела Хвостову быть камер-юнкером.
Чин камер-юнкера давали юношам из знатных фамилий, а для пожилого графа это было почти нелепицей. И когда близкие Екатерине люди заметили ей, что случай с Хвостовым по меньшей мере странен, она ответила:
— Что мне делать? Я ни в чем не могу отказать Суворову: я бы сделала Хвостова фрейлиной, если бы Суворов этого потребовал.
Завещание Суворова Хвостову
Суворов очень не одобрял страсти Хвостова к стихотворчеству и не раз просил его жену, а свою племянницу Аграфену Ивановну, которую в семье звали Татьяной, силой любви убедить мужа отказаться от его несносного увлечения, из-за которого в Петербурге многие уже звали графа Митюхой Стихоплетовым. А между тем Суворов любил Хвостова и, чувствуя приближение смерти, велел отвезти себя в его дом.
Умирая, Суворов сказал Хвостову:
— Любезный Митя, ты добрый и честный человек! Заклинаю тебя всем, что для тебя есть святого, брось твое виршеслагательство, пиши, если уже не можешь превозмочь этой глупой страстишки, стишонки для себя и для своих близких; а только отнюдь не печатайся, не печатайся. Помилуй Бог! Это к добру не поведет: ты сделаешься посмешищем всех порядочных людей.
Хвостов, распрощавшись с умирающим, возле которого остались его камердинер Прохор и врачи, вышел к родственникам, сидевшим в соседней зале, и те спросили, каков Суворов.
— Увы, — отвечал Хвостов, утирая платком слезы, — хотя еще и говорит, но без сознания, бредит.
Полный титул нашего героя
