Увы, этим моим ожиданиям не суждено было исполниться.
Витенька появился ближе к новому году, когда я возвращался домой с работы и был совершенно беззащитен, так как в одной руке у меня была елка, а в другой — пакет с мандаринами.
Елку я покупать не планировал, потому что дома, глубоко в шкафу, за болотными сапогами и мешком старых носков у меня была припрятана коробка с искусственной елкой. Эту зеленую пластмассовую красавицу, распространяющую вокруг себя дух рождества и запах своих соседей по шкафу, я и планировал сегодня вечером собрать и нарядить под чутким руководством жены. Но судьба распорядилась иначе. Аккурат в тот момент, когда я выходил из магазина, держа в руках куль с праздничными мандаринами весом в четыре кило, моя любимая позвонила мне и сообщила:
— Лёшка, я хочу елочку. Настоящую елочку, а не этот гнутый веник из проволоки.
Вот почему я купил елку. Не будь у меня в руках елки, я сумел бы спастись от Витеньки бегством, или надвинул бы шапку поглубже и закутался в шарф, чтобы Витенька не сумел меня опознать. Ну, на худой конец, закидал бы его мандаринами. Но мои руки были заняты, и к тому моменту, когда я заметил Витеньку, наше столкновение было уже неизбежно.
Витенька маялся на тротуаре. Одет он был в изящный серый тулуп с большими пуговицами и старые валенки, а на голову он натянул шапку, сшитую начинающим скорняком из шкуры бродячей собаки. Из-под шапки выглядывал сам Витенька, опухший, грязный и c фингалом чудесных фиолетово-желтых оттенков. Пятна на щеках и под носом наводили на мысль, что Витенька со дня нашей последней встречи еще не умывался.
— Лёха! — обрадовался Витенька, протягивая мне правую руку — возможно, для рукопожатия, но почему-то ладонью вверх. Руки Витенька тоже не мыл с лета.
Я сдержанно поприветствовал его, радуясь, что обе мои руки заняты и мне не придется прикасаться к Витеньке. Впрочем, его это не расстроило.
— Лёха, как жизнь, как дела, слушай, такое дело, не хватает буквально десьрублей…
— Витенька! — обрадовался я. — Да ведь ты мне как раз десять рублей и должен!
На лице Витеньки возникло замешательство, глаза забегали в поисках решения, и через секунду оно было найдено.
— А я тебе отдавал! Лёха, ты что, как можно, я отдавал!
— Когда?
Беготня глазами. Поиск решения.
— Летом! Лёх, ты что, не помнишь, что ли?
Я сообщил Витеньке, что нет, я не помню. Более того, сообщил я Витеньке, я непременно запомнил бы нашу с ним встречу.
Витенькин мозг, с трудом удерживающий в себе чертову уйму букв русского алфавита, умел найти в случае форс-мажора оптимальное решение за доли секунды.
