Она была самоуверенна. Однажды, катаясь на лодке, принцесса выпрыгнула за борт, будучи в полной уверенности, что сможет ходить по воде. Через несколько минут пожилому слуге с трудом удалось втащить ее, промокшую и наглотавшуюся воды, обратно в лодку. Как только принцесса очухалась, она заявила, спасая остатки тщеславия, что поскользнулась на рыбе.
Принцесса была болтлива. Она трепалась и трепалась, словно язык у нее был прикреплен посередине, и производила при этом такой же шум, как дюжина торговок в базарный день. Если вы полагаете, что ее репертуар состоял из наивных рассуждений о юных пастушках и овечках и умилений над пушистыми котятами, вы ошибаетесь. Девица со знанием дела рассуждала о рыцарских турнирах («трах — и начисто снес ему башку!»), казнях («если дергать за жилки, то пальцы на руке сжимаются и разжимаются!..») и спиртных напитках («…болела два дня, наблевала, наверное, целый таз — представляешь?..»). Весь этот поток слов она щедро сдабривала лексиконом деревенского кузнеца, уронившего раскаленную железяку себе на ногу.
Принцесса была труслива. Если в ее покои случайно забредала мышь, об этом немедленно узнавал весь замок — так она вопила. Обычная лягушка, которую деревенские девчонки не задумываясь пинком посылают за пределы видимости, приводила ее в ужас, и тогда от ее визга листья с деревьев так и сыпались.
Одним словом, какой бы порок вы ни вспомнили, можете не сомневаться — у принцессы он был.
Справедливости ради стоит заметить, что было у нее и одно достоинство — она была красива. Нет, не просто красива — красивых девушек на свете немало, и я — уж поверьте старому дракону! — разбираюсь в этом вопросе. Но даже среди красавиц принцесса смотрелась, как пышная роза среди полевых ромашек.
Ее розовое личико никогда не знало ни веснушек, ни прыщей, несмотря на то, что вечно было перемазано чем-то сладким и липким. Волосы, мыть которые она отваживалась едва ли чаще одного раза в две недели, рассыпались по ее плечам роскошными волнами льняного цвета. Шоколады и варенья, которыми она пичкала себя с утра до вечера, не портили ей ни зубы, ни фигуру — хотя, честно признаюсь, если забыть об эстетической стороне дела, полные девушки мне нравятся больше тощих. Шоколад делает круглее и мягче те места, которым положено быть круглыми и мягкими, и при этом совершенно не ухудшает вкусовых качеств…
Отвлекся. Да, так вот, насколько испорченна и капризна была принцесса внутри, настолько же хороша и привлекательна она была снаружи. Разумеется, стоило ей открыть рот и сказать хоть слово, как все очарование рассеивалось.
