В отношении фактов убийства и ранения пострадавших в установленном порядке проводятся оперативно-розыскные мероприятия. Свидетелей происшествия обнаружить не удалось. Результаты экспертиз будут готовы в течение ближайших суток, но уже сейчас можно сделать предварительный вывод — оба выстрела произвёл Владимир Шахурин.
Учитывая чрезвычайность событий, прошу Вас, товарищ Народный комиссар, принять решение о дальнейшем порядке ведения оперативно-следственных мероприятий.
Дежурный по НКГБ за 03.06.1943 года,
комиссар госбезопасности 3-го ранга Бызов А.П.
Меркулов позвонил куратору органов по линии ГКО[2] и Политбюро Лаврентию Берии и доложил ставшие известными подробности происшедшего — событие и впрямь было чрезвычайной важности. Выслушав наркома, Берия задумался, а потом сказал с характерным кавказским акцентом: — Для начала проведи опрос родителей. Действуй осторожно. Может, учитывая их состояние, даже лучше сделать это на выезде — дома или на работе. Следствие поручи кому-нибудь из опытных — лучше всего Влодзимирскому. Свяжись с прокуратурой — пусть и от них сразу же будет человек. Преступление, хотя и бытовое, но очень неприятное… Товарищу Сталину я доложу сам. Постоянно информируй меня, как идут дела. Всё.
Узнав о распоряжении Берии, прокурор Союза Константин Горшенин выделил в помощь начальнику следчасти по особо важным делам НКГБ СССР Льву Влодзимирскому своего следователя по особо важным делам, но уже при прокуратуре СССР — Льва Шейнина. Двум опытнейшим специалистам карательной системы предстояло вместе восстановить картину событий, приведших к столь трагическому финалу.
В свою очередь, Лаврентий Берия проинформировал Сталина о сути происшедшего и испросил разрешения на проведение обыска в квартире Шахурина. Вождь дал высочайшее согласие, но указал на необходимость соблюдения такта со стороны госбезопасности и прокуратуры.
* * *
Расследование, начатое в день убийства, активно продолжилось со следующего утра. Правда, поначалу чекистов ждал сюрприз — совершенно неожиданно народный комиссар авиационной промышленности показал непривычный для них норов. Шахурин заставил Влодзимирского и Шейнина полчаса просидеть в приёмной, пока наконец их принял. Уже сам этот факт говорил о вопиющем самомнении и неосторожности наркома. Вдобавок, в ответ на первый же вопрос о сыне, он послал куда подальше и комиссара госбезопасности, и прокурорского важняка:
— Знаете что, и без вас забот хватает. Разговаривайте с женой, а меня оставьте в покое. Одно скажу абсолютно точно — сын стрелял не из моего оружия. Так что ищите, у кого он взял пистолет.
