– Доброе утро, – вежливо поздоровалась Елизавета. Ей было немножко неловко за свои вчерашние бредовые мысли, и она откровенно побаивалась, что Балашов видит ее насквозь, прекрасно знает, о чем ей мечталось в уютной спальне прошедшей ночью.
– Привет, как спалось на новом месте? Успела желание загадать или сразу уснула? – обернулся к ней Балашов.
– Хорошо, – ответила Елизавета и покраснела. Проклятый румянец. Вечно он не вовремя. Настоящий предатель. – А что, надо было загадать желание? Я не знала.
– Хорошо выглядишь. Чай, кофе?
– Спасибо.
– Что спасибо? Спасибо, да, или спасибо, нет?
– Я бы не отказалась от кофе с молоком.
– Прекрасно, присаживайся, я мигом.
Не успела Елизавета устроиться в плетеном кресле, которое, несмотря на свой замечательный дизайн, показалось не очень уютным, появился Балашов с подносом.
Они молча попивали кофе, как мирные, много лет прожившие вместе супруги, и глядели на море. Лизе было не очень уютно, то ли от несбывшихся фантазий, то ли от памяти о том совершенно сумасшедшем поцелуе. Ей хотелось ясности, она не привыкла к недоговоренности. Лиза чувствовала себя не очень хорошо, потому что не знала, как себя вести. Хорошенькое дело. Романтический вечер на берегу моря, сумасшедший заплыв... Она уже практически покорена и, наверное, влюблена. Тем не менее Балашов ведет себя так, будто ничего особенного между ними не произошло.
– Лизонька, ты как себя чувствуешь?
Обыкновенный, довольно вежливый, на первый взгляд, и в принципе не имеющий особенного значения вопрос загнал в угол, вызвал шквал небывалых эмоций и приподнял с кресла. Хотелось кричать как сумасшедшей, чтобы позавидовали последние базарные торговки на всех рынках необъятной страны. Лиза едва сдерживала эмоции. Хотелось язвить, чтобы показать этому самоуверенному нуворишу, что и она сделана не из простого теста. У нее нет таких денег, как у него, но она выбрала благороднейшую из профессий. Почему она сейчас об этом вспомнила? С какой стати она должна оправдываться перед этим самоуверенным мужиком? Хотелось съязвить, уколоть побольнее, расшевелить бесчувственного, но в силу воспитания Елизавета не решилась этого сделать. Хотя в уме мелькали мысли определенного порядка. Подмывало высказать все: «Конечно, хорошо, Никита Александрович, я вам благодарна навеки, Никита Александрович. И очень хочется убить вас, дорогой господин Балашов, за то, что вы девушку свели с ума, а теперь делаете вид, что ничего особенного не произошло». Это же такая ерунда – устроить романтический пикник на берегу моря с джазом и коктейлями, потом заманить девушку в заплыв нагишом в погоню за зыбкой мечтой по лунной дорожке и поцеловать так, что мало не покажется. Все пустяки, житейские мелочи. Полная фигня. Лизонька должна себя чувствовать офигенно. А как же иначе?
