Я растерянно потащился за ними в большую из двух моих комнат — гибрид кабинета с гостиной.
— Разрешите представить: супруги Кальвик, фотограф Фриберг, — познакомил нас Алан. — Я рискнул нагрянуть к тебе с этой юной парой, потому что они могут рассказать кое-что интересное.
— Садитесь, пожалуйста, — пригласил я.
— Вчера вечером супруги Кальвик ужинали в «Гондоле», — пояснил Андерсон. — Впрочем, пусть они сами расскажут.
— Мы, значит, сидели в «Гондоле», — начал молодой человек. — Знаете ресторан на самом верху Катаринахиссен? Был уже десятый час, и мы толковали о квартирах. Пока сидели и разговаривали, моя жена показала на дом с рекламой «Стоматолы» и говорит: «Вот бы нам там пожить». «На самом верху?» — спросил я. «Конечно», — говорит она. «По-твоему, моего жалованья на это хватит?» Она засмеялась, и тут мы увидели, что одно из больших окон осветилось.
Он умолк и развернул свежую вечернюю газету. Я успел разглядеть на первой полосе шапку «Кошмарная семейная драма», прежде чем он перевернул газету и показал последнюю страницу. Там было множество фотографий Исбладсвикена, переулка Урведерсгренд и подъезда, где жил Леслер. Внизу — большой панорамный снимок южного тплюза. Молодой человек ткнул пальцем в снимок.
— Тогда мы не обратили на это внимания, но недавно увидели фотографию. Тут до нас и дошло, что свет горел именно в этих окнах.
Он убрал палец, и теперь я разглядел, что одно из верхних окон помечено крестиком. Подпись гласила:
«Крестиком обозначено окно гостиной директора Леслера, в которой был найден мертвым его сын Гилберт».
— Вы уверены, что свет вспыхивал именно в этом окне?
— Совершенно уверены, — ответил он. — Мы с женой точно помним, что окно было под самой рекламой.
— Не помните случайно, когда он загорелся?
— В четверть десятого, — твердо сказал Кальвик. — Как раз пробили часы на церкви Марии Магдалины.
Жена согласно кивнула.
— Я хорошо запомнила, потому что сказала, что в кино идти уже поздно.
— Где вы сидели?
— Слева у окна.
— В самой гондоле?
Он покачал головой.
— Нет, поблизости от входа, третий или четвертый столик. То есть дом с рекламой был прямо перед нами.
— Вы не заметили, в комнате кто-то был?
— Я не обратил внимания. — Он посмотрел на жену. — А ты?
Она отрицательно качнула головой.
— Далеко все-таки, да мы и не приглядывались.
— А потом свет выключили? — спросил я.
Этого они не видели. Они вообще перестали обращать внимание на соседний дом.
Я потер небритый подбородок, тщетно пытаясь сообразить, что к чему.
