Я смотрю на изможденное лицо Уэйна, на ввалившиеся глаза, к горлу у меня подступает комок, и мне приходит в голову, что он очень похож на тех голубей, которых я хоронил ребенком, — летел себе, летел, никого не трогал, и вдруг воздух перед ним взял да и сгустился.
— Давно у тебя появились симптомы?
— Кажется, я как раз перешел границу между достаточно давно и слишком давно, — отвечает он, печально улыбаясь.
— Ты дома живешь?
— Ага. Как будто моей мазохистской натуре одного СПИДа было мало.
— А как старшие Харгроувы?
— Довольны, что оказались правы, — говорит он с кислой улыбкой. — Мать всегда говорила, что я буду гореть в геенне огненной за свои грехи.
Мать Уэйна — такая железная леди, вышивает подушечки заковыристыми библейскими стихами и владеет огромной коллекцией номеров «Ридерс дайджест», которые орошает слезами по воскресеньям после посещения церкви. Рядом с ней отец Уэйна кажется просто невидимкой — хрупкий лысеющий человечек, он всегда говорит шепотом, как будто боится кого-нибудь разбудить.
— Тебе что-нибудь налить? — предлагаю я, хотя на кухне еще не был и понятия не имею, из чего там можно выбирать. Любимыми напитками отца всегда были пиво и «Гаторэйд», но я подозреваю, что, как и прежде, запасов он не держит, всегда закупаясь на один раз.
— Нет, спасибо, — отвечает Уэйн. — На самом деле я за тобой пришел.
— Правда? И что ты хочешь предложить?
— Выпить, — отвечает он с таким видом, как будто ответ очевиден. — Несмотря на печальные обстоятельства, налицо возвращение в родные пенаты, встреча после долгой разлуки, так сказать. Мы просто обязаны как следует напиться.
Я скептически смотрю на его хрупкую фигуру.
— Ты собираешься как следует напиться? Тебе это точно не полезно.
— Да брось ты, — говорит он, нахмурившись. — Посмотри на меня: тебе не кажется, что поздновато отказываться от спиртного? — В голосе Уэйна звучат незнакомые нотки, я не помню их по школьным временам: в его шутливый тон вплетены стальные нити горького смирения.
— Все действительно так плохо? — спрашиваю я и быстро поправляюсь: — Я хотел сказать, болезнь действительно прогрессирует?
— Близится финал.
Эта фраза и сопровождающее ее выражение лица впервые выдают трещину во внешней шутливой оболочке. Некоторое время мы просто молчим, вместе проникаясь всей глубиной трагедии, наполняясь той щемящей близостью, в которой способны делить горе только старые друзья. Я шумно вздыхаю, жалея о том, что не умею выражать чувства яснее, и Уэйн тоже вздыхает, жалея, наверное, что заболел СПИДом.
