— Только что переехал, — ответил он и повернулся к моему отцу: — Ну что, начальник, когда начинать?
Глаза у отца превратились в узкие-преузкие щелки. Он и от собственных-то детей шутливой фамильярности не терпел, а тут какой-то чужой парень. Артур Гофман с трудом общался с неспортивными мальчиками, это я знал по своему печальному опыту, а Сэмми определенно не был атлетом. Он мне сразу понравился.
Отец недовольно хмыкнул.
— Послушай, Сэмюэл, давай-ка начистоту, — сказал он, что обычно означало, что он собирается поставить собеседника на место. — Пресс большой, а ты такой худой и маленький. Сможешь работать — место твое. Но если не справишься, ты мне все производство остановишь, а я этого допустить не могу.
— Ясно, ясно, — отвечал Сэмми, кивая и всем своим видом давая понять, что все осознает. — Не волнуйтесь, это я только с виду хилый.
— Надеюсь.
— Даже не сомневайтесь.
— Смотри, поручни защитные опускай, — продолжил отец, после чего недовольно воззрился на меня: — Покажешь ему защитные поручни и проследишь, чтобы он их опускал, ясно?
Я кивнул, и он снова повернулся к Сэмми:
— Если рука будет на нагревателе, когда пресс опустится, пойдешь домой с культей.
— Все понял, не извольте сомневаться, — ответил Сэмми. — Начальство не любит ампутаций.
А затем, театрально понизив голос, добавил:
— Спасибо за доверие, начальник. Я вас не подведу.
Отец пристально посмотрел на него, пытаясь понять, не пропустил ли он какой шутки.
— Не называй меня начальником.
— Договорились, Артур.
— Мистер Гофман.
— Это как раз был мой третий вариант.
Отец глубоко вздохнул:
— Хорошо, ты принят.
Сэмми ответил:
— Круто.
— «Поручни смотри опускай. — Сэмми удивительно точно изобразил отцовское ворчание, пока я вел его к прессу. — Мы не можем допустить, чтобы из-за отрезанной руки производство стояло!» Господи! Этого типа небось на горшок ходить под дулом пистолета учили!
— Наверное, пора сказать, что это мой отец, — ответил я, не зная, обижаться на него или просто веселиться.
Он остановился и неуверенно посмотрел на меня:
— Ты ведь шутишь?
— К сожалению, нет.
— Какой же я козел, — с чувством произнес он.
Я решил веселиться:
— Да ладно, не бери в голову.
— Нет, правда, я придурок. Иногда мне так хочется произвести впечатление и завоевать друзей, что я веду себя как полный идиот.
— Говорю тебе, все в порядке. Тебе удалось произвести нужное впечатление.
— А теперь, чтобы закрепить впечатление, не скушать ли тебе, детка, собственный ботинок?
