— Когда собираться в дорогу начнём?
— По мне — хоть завтра, но ещё Асту надо до Клайпеды довезти, — я хмуро смотрел в окно, отслеживая подозрительные места (не хватало на какую-нибудь засаду нарваться.). — Но смысла особенного не вижу… Не верю, что её родственники выжили. Шансов мало.
— Много, мало — один хер, — резанул Айвар в ответ, — обещали её отвезти, значит, надо ехать. Пусть завтра Альгис машину проверит, и съездим. Не на край света, до побережья две сотни километров.
Я посмотрел на него и ничего не ответил. Может и правильно, лучше не думать, — верю-не-верю, много-мало. Надо, значит надо. За окнами промелькнуло несколько заброшенных хуторов — или бандиты постарались, или морфы. Еще неизвестно, что сейчас лучше — людей встретить или зомби.
Старушка была жива. Правда, опять не заметил, откуда она появилась, словно из воздуха возникла. Обернулся, а она стоит в дверях коровника, как привидение. Встретила не так, как в первый раз, но всё равно настороженно. Глаза испуганные — вот дура, вроде должна понять, что убивать её не собираемся. Рыбу взяла, даже не отнекивалась. Голод — не тётка, не думаю что много еды осталось. Сидит, наверное, на остатках запасов; в магазин не сходишь, а соседей поблизости нет. Да и что эти соседи, кто теперь едой делиться будет? Скорее последнее отнимут.
Пока Айвар осматривался вокруг, я пытался разговорить Виду. На контакт старушка шла тяжело, словно приглядывалась ко мне — то так посмотрит, то эдак.
— Ponia[79] Вида, вы меня что, в зятья прочите? Так я женат, извините.
— Чего это ты так решил? — она поджала узкие бескровные губы.
— Смотрите на меня, словно оцениваете — гожусь, не гожусь.
— Раз смотрю, значит — надо, — отрезала она.
Смотри ты мне — бабка с характером попалась. Ей не на хуторе сидеть, а в фильмах сниматься! Я ещё в прошлый раз вспоминал, кого она мне напоминает своей суровостью, и гляди ты — увидел и вспомнил. Старушку из фильма «Они сражались за Родину». Аккурат такой же типаж, как та, которая Лопахину за отступление выговаривала.
Когда про базу разговор завёл, она вообще, словно устрица, в себе закрылась. Хмуро поглядывала на нас, словно я ей не спокойную старость предлагаю, а работу в турецком борделе. В общем, можно сказать, не договорились, чуть не плюнул с досады, и когда решил, что пора уходить, услышал её вопрос…
— Что? — мне показалось, что ослышался. — Что вы сказали?!
— Я спросила, какое прозвище было у твоего взводного, — Вида смотрела на меня, словно на несмышлёныша. — Неужто не помнишь?
