Он сделал выжидающую паузу, и я буркнула:
— Ангелина. Ангелина Боголюбова.
— Энджелинэ, — переиначил он мое имя на английский лад. — Чудесное имя. Как раз под вашу ангельскую внешность. Я буду звать вас Энджи, можно? — и, не дожидаясь ответа, деликатно подхватил меня под локоть. — Идемте, по пути поговорим, я тороплюсь. Вы ведь ко мне ехали, не так ли?
— К вам. — неохотно призналась я. — У меня есть вопросы…
— У меня тоже. Ага, вот и наш поезд.
— А куда мы едем? — спросила я, слегка ошеломленная скоростью развития событий. Мы присели на угловой диванчик, причем Морган по-джентельменски отобрал у меня мокрую сумку и положил ее себе на колени.
— Вы русская? — спросил он, по привычке игнорируя мой вопрос.
Я немедленно набычилась:
— Вы не ответили!
— Ну, хорошо. В деле об 'ангелах Апокалипсиса' обнаружились новые факты. Видите ли, Энджи, я вожу дружбу со многими полицейскими, в частности с инспектором Квиком. Он позвонил мне и сообщил, что человек, предположительно причастный к убийству, час назад покончил с собой.
— Так вы все-таки расследуете это дело?
— Да. Меня никто не нанимал, но для меня это, так сказать, дело чести. Я был знаком с Элизабет.
— Элизабет?
— Элизабет Лорвуд. Она, конечно, не была ангелом и особой богобоязненностью не отличалась, но смерти такой не заслужила. А вам-то почему это интересно?
— А я вообще любопытная. Если я вам мешаю…
— Нет, пока нет. — он улыбнулся. — Я никогда не против компании хорошенькой девушки. Я возьму вас с собой, но взамен приглашу на чашечку кофе и мы познакомимся поближе. О'кей?
— Угу. — буркнула я, подумав. — Означает ли это, что я могу называть тебя 'Морган', раз уж ты называешь меня 'Энджи'?
— Конечно.
— Отлично. Тогда поехали. А почему, кстати, ты ездишь на метро? Неужели детективы сейчас так мало зарабатывают?
— О, мне так просто удобнее. Пока поймаешь этот кэб, драгоценное время будет упущено. Да и пробки…
— И взрывов ты тоже не боишься?
— Ведь ты не боишься, как я погляжу. А я — мужчина, как-никак.
Я фыркнула.
— Я догадалась. Так какая остановка нам нужна?
— Нортвик Парк. Это недалеко.
Мы действительно быстро доехали. На эскалатор нас буквально внесла куда-то торопившаяся ватага пестроволосых тинэйджеров, и мы с Морганом невольно прижались друг к другу. Едва я слегка коснулась плечом его груди, как внутренности словно кипятком обдало. У меня, в общем-то, всегда было холодное сердце, с трудом привязывавшееся не то что к мужчинам, но к людям вообще, поэтому реакция собственного тела на близость англичанина меня просто ошарашила. Я смутилась. А когда я смущаюсь или испытываю страх, то начинаю злиться и дерзить без причины. Вот и тогда, я немедленно надулась и демонстративно отодвинулась от спутника подальше, насколько позволяла напиравшая сзади толпа. Что еще больше меня уязвляло, так это полнейшее равнодушие сыщика к моему диковатому поведению. И уж конечно, сильнее всего злилась я на себя саму — за то, что как ни выискивала в Моргане недостатков и отталкивающих черт, придраться было абсолютно не к чему. Вежливый, сдержанный, привлекательный, — к тому же, настоящий джентльмен, словно 'вырванный' из викторианской эпохи. Он мне нравился, следовало это признать. Что ж, с собой можно было не лукавить, но уж скорее я язык проглочу, чем признаюсь в этом объекту моей симпатии. Морган улыбнулся, перехватив мой пристальный взгляд, и я буркнула:
