Но сейчас не хочется бурчать по поводу нарушения инструкции, и так я тут слыву большим занудой.
Грэймс пристраивается ко мне в кильватер и мы скачем вместе как в синхронном танце. Рассказ его недолог, но без переводчика очень сумбурен. Я в биологии почти ничего не понимаю, тем более, что биолог здесь — понятие весьма растяжимое, мы не можем иметь роскошь держать людей узкой специализации, но все же биолог — это явно никак не программист. Да ещё мой английский…
Хорошо, что я уже знаю почти всё, о чём он хочет сказать, потому что Шива давно мне это разболтал и не от того, что он болтлив, а по Инструкции, согласно которой начальник должен знать обо всех отклонениях в поведении. Даже у свободных.
Я слушаю вполуха, но думаю о том, что вот ведь сейчас я должен немедленно запретить все эксперименты в открытом космосе, мало того, косвенно уже запретил, Режим семнадцать вам не шутки! Представляю, какой поднимется кипеж, ведь ученые — люди одержимые, плохая еда или сон в скафандре в пусковой шахте им — семечки, а вот срыв работ — катастрофа.
Не потому, что они такие герои труда и созидания, а по той простой причине, что в понимании нового для них таится смысл жизни, ради которого они бросили на Земле очень многое.
Под булькающий голос Грэймса я вспоминаю, как года три назад мы выловили в космосе камень. Или он нас выловил. Неплохой такой булыжник неправильной формы, каменный пенёк размером с пятиэтажный дом. Обычный обломок планетных катаклизмов.
Боясь попасть под его удар, наши пилоты были вынуждены лавировать в пространстве, используя гравики, что весьма нелегко для нашей кружевной каракатицы, не имеющей никаких двигателей.
Камень двигался не спеша, медленно вращаясь и вёл себя странно, он не стал пролетать мимо, а на наши маневры ответил необычно — изменил свою траекторию. Совсем немного, но поскольку за ним следили пристально, как за врагом на ринге, отклонение заметили. Тогда и пришла мысль — поймать!
Мужики сумели постепенно замедлить скорость и притянуть булыган к себе, залезли на него, сильно рискуя жизнью, это вам не просто на корпус выйти, камень крутился в другой плоскости и мог оторвать страховку вместе с головами.
У нас, конечно, нет на станции никакого персонала для вылавливания камней и вся эта авантюра могла закончиться плохо, но молодые охранники, которым обрыдло неподвижно торчать на своих вахтах, с восторгом набросились на каменную махину.
Эти добры молодцы, как джигиты в цирке, или как ковбои на злого бычка, залезли на астероид, обложили щитами в нужных местах и постепенно заставили слиться со станцией, сделав обломок частью Ковчега.
