Наконец-то сообщения закончились. Можно заняться делами.
— Первый включить прослушивание
— Какой номер?
— Двести третий.
— Есть прослушивание.
Вот теперь я использую своё право "большого уха" — подслушивать все разговоры, мерзкое в общем-то свойство, но самый большой вред от него будет мне, потому что те, кого я слушаю, никогда не узнают об этом, а вот мне достанется часть их душевной грязи. А тайн на станции нет. Их просто невозможно сохранить. Мы, как в большой деревне, всё знаем друг о друге всё.
Я слушаю как ругается Джилли по кличке "Бюст", начальница кухни- громадная баба откуда-то с юга Американского континента, впитавшая несколько расовых признаков от негроидной до испанской, отличающаяся прожорливостью, упрямством и гордо носящая такой огромный бюст, что кличка даже льстит ей.
Всю жизнь она работала в тюрьмах и ничего не умела больше делать, кроме как кормить своих подопечных.
В состав её речи, в основном входят собаки, черти, их родственные отношения и состояние гениталий и частей тела. В этом, впрочем, нет ничего необычного, все помнят, что это место — тюрьма со всеми её закидонами и мат является основным лексическим набором, за годы жизни здесь на Джилли уже перестали обижаться, хотя всё же ко мне поступила информация о зарождающемся конфликте и надо в этой гадости разобраться.
Минут десять я наслаждаюсь концертом, но больше выдержать не могу. Смысла слов всё равно не понимаю, потому что её английский — это сплошной латино — негритянский мат, в котором я плохо ориентируюсь. Но прекрасно понимаю, как может "достать" такое обращение.
— Первый, дать Двести третий, установить перевод
— Есть Двести третий.
Сейчас Шива играет ещё и роль переводчика, который будет выбирает из слов Джилли только суть, отсеивая лингвистические излишества.
— Morning, Jilly, how our lunch?
Надеюсь, мой английский ей понятней своего. Моя задача — охладить пыл этой горячей мадам, сбить конфликтную остроту, но реакция человека может быть совсем не той, какую ожидаешь, поэтому я просто невинно спрашиваю, как там дела с завтраком.
Голосом, напоминающим оперное контральто, очень далёким от квакающего голоса самой Джилли, Шива произносит:
— Босс, завтрак готов. Отклонения в норме. Заканчиваем расфасовку.
— А это можно употреблять?
Я, конечно, уже знаю, что печь неисправна, но что и до какой степени?….Поэтому не представляю, о каких нормах может идти речь.
— Нулевой уровень. Хорошо хоть горячее. Пока не исправим печи все равно ничего лучшего не будет.
