«Давай, напомни мне о моих похождениях, — подумала она. — Наслаждение от секса — вещь не постыдная».
— Еще ты очень хорошо развита физически, отлично справляешься со своей работой, — добавил он. — Умеешь фехтовать, разбираешься в мечах и прочем оружии. Тренированный боец, гимнастка, знаешь, как прыгать с высоты и работать со страховкой.
— Может, продолжите свой список при личной встрече, мистер?… — Имя «Лимпет» никак не вязалось с Голосом. Все равно, что представить Дэнни де Вито в роли Призрака оперы.
— Ты хорошо знаешь фильмы, в которых снялась твоя мать? — сказал он, с головокружительной скоростью переключаясь в рабочий режим.
Что ж, вернемся к делам. Доун знала, что рано или поздно сумеет направить его в нужное русло.
— Довольно хорошо. Она сыграла в нескольких вполне приличных картинах, а потом ее убили.
— Да. Меня ее работа впечатлила. Очень жаль, что ее жизнь оборвалась в столь юном возрасте.
— Между прочим, ей было уже двадцать три, — заметила Доун. — Рано или поздно, мы все там будем.
— Похоже, ты не слишком печалишься.
Доун попыталась сесть прямо. Слова все еще не успевали за мыслями, речь давалась с трудом, хотя и легче, чем раньше.
— А что прикажете делать? Рвать на себе волосы и причитать, что вот, мол, она я, беспутная дочь Эвы Клермонт, пережившая лучшую из женщин? Актрису, которая за свой недолгий век успела подарить миру столько красоты? Вы этого хотите? Душераздирающей исповеди?
В горле застрял комок, и она замолчала.
— Для начала можно просто погоревать, — сказал он. Доун зажмурилась и резко вздохнула, как всхлипнула.
— Видите ли, она умерла, когда мне был всего месяц. Так что нельзя сказать, что в моих жилах течет кровь матери. Я не похожа на нее — не люблю театральности.
— И именно поэтому ты выбрала работу в кино.
Нет уж, этого она не потерпит. Слушать, как доморощенный психоаналитик объясняет ей, что ее профессия восходит-де к младенческой памяти о мамочке, вкупе со стремлением показать всему миру, что гламурное наследие Эвы Клермонт дочке на фиг не сдалось. Да, не исключено, что Доун просто мстит матери, бросившей ее на произвол судьбы в столь нежном возрасте. Может быть, ей нравится представлять, что сказала бы очаровательная Эва о столь неженственной профессии своей дочери. Но посторонним об этом знать совсем не обязательно. Доун — мастер по самокопанию и своих тараканов знает наперечет.
— Шедевры моей матери имеют отношение к исчезновению отца?
Он опять увильнул от ответа, но на этот раз в его шепоте прозвучала доля уважения к ее настойчивости.
