Доподчинялся! Полетят сейчас клочки по закоулочкам…
Будь при нем мешок с продовольствием — мог бы поклониться городскими лакомствами, ублажить, расположить к себе. Но мешок-то — в подвале у батьки Досифея, а Тришка-то — здесь!
А где — здесь, и понять невозможно. Нора какая-то, ведет под дом, если все отступать да отступать — неизвестно, куда провалишься. Но как посмотришь на громилу, который, стоя вполоборота, отдает распоряжения незримым подчиненным, так ноги сами перебирать принимаются, унося от злодея подальше.
А злодей меж тем собирал против Тришки многочисленное войско. Были там Пров Иакинфович, Ефимий Тихонович, Игнашка, Никодимка, Маркушка, Тимошка и еще баба Анисья Гордеевна. Громила, надо думать, был здешний домовой дедушка, а прочие — кто дворовым, кто сарайным, кто — овинником (об овинах Тришка имел темное понятие, но слыхивал, что овинники мощны и мускулисты), кто — хлевником, кто — запечником.
Совсем бы погиб Тришка в этой норе, но за спиной услышал фырканье и тихое сопенье. Его обнюхивали!
Повернувшись, Тришка увидел огромную кошачью рожу.
Нора, куда его запихнули, была всего-навсего кошачьим лазом в погреб, вещь очень удобная, потому что кошка в деревне отнюдь не диванное украшение, а труженица, и разлеживаться в тепле ей не позволят: попила молочка, да и ступай-ка, матушка, мышей ловить.
Нельзя сказать, что Тришка так уж боялся кошек. Он сам при нужде перекидывался крепеньким дымчатым котиком, как дед выучил, но близкого знакомства с этими животными не имел. Хозяева четвероногих тварей не жаловали, так что Тришка их лишь издали видел. Но знал, с домовым дедушкой своего дома кошка ладит, если, конечно, ее выбирали дедушке под масть, а чужого может и когтями зацепить.
С отчаянным воплем Тришка помчался, пригибаясь, по норе, боднул громилу башкой в живот и вылетел во двор. Далее понесся, не разбирая дороги, а громила, ругаясь на чем свет стоит, — за ним.
— Сюда! — услышал Тришка. — Ну?! Живо! Свои!
И увидел, как из щели в стене кто-то качнулся ему навстречу.
Разбираться было некогда. Тришка с разгону чуть ли не в объятия угодил и был впихнут в темное и сырое пространство.
— Только сунься, Елпидифорка! Только сунься! Рад не будешь! — пригрозил громиле неожиданный спаситель.
— А вот я тя дрыном! — пообещал громила.
— Елпидифор Паисьич! Назад! Зашибет! — загомонили незримые соратники громилы, и все голоса перекрыл один, пронзительный, бабий:
— Елпидифорушка, не пущу!!!
