Джульетта уже не могла сдержать слез. Она хотела выбежать к мужчинам и остановить их, но понимала, что ее присутствие только осложнит дело. Когда Ромео предложил ей стать его женой - тогда, в исповедальне, - он сказал, что между их семьями всегда был мир. Похоже, теперь миру настал конец, и все из-за нее.
Сиенский подеста Никколино Патрицци с возрастающей тревогой слушал разгоравшийся под самым помостом скандал. И не он один.
- Когда они были смертельными врагами, - задумчиво сказал его сосед, не отрывая взгляда от Толомеи и Салимбени, - я боялся их хуже чумы. Теперь, когда они друзья, я боюсь их еще сильнее.
- Совет Девяти должен быть выше низменных человеческих страхов! - повысил голос Никколино Патрицци, поднимаясь с кресла. - Мессир Толомеи! Мессир Салимбени! Что за тайные сделки в канун Успенья? Уж не торговать ли вы явились в храм Господень?
Тяжелая пауза повисла над собравшимися, когда с помоста прозвучали эти слова. Стоявший под высоким алтарем епископ застыл с поднятой рукой, забыв благословить очередного подошедшего.
- Высокочтимый мой мессир Патрицци! - с издевкой ответил Салимбени. - Подобные слова не делают чести ни нам, ни вам. Отчего бы вам не поздравить нас от всей души, ибо мой дражайший друг мессир Толомеи и я решили отпраздновать наш долгий мир, породнившись!
- Мои соболезнования по поводу кончины вашей жены! - съязвил Никколино Патрицци. - Когда же вас постигла печальная утрата?
- Монна Агнесса, - невозмутимо ответил Салимбени, - не доживет до следующего месяца. Она не встает с постели и не принимает никакой пищи.
- Трудно есть, - пробормотал один из магистратов, - когда тебя морят голодом.
- Вам придется получать разрешение святейшего папы на брак между бывшими кровными врагами, - не сдавался Никколино Патрицци. - И я сомневаюсь, что вы его получите. Дорогу между вашими домами затопили такие реки крови, что ни один приличный человек не пошлет свою дочь искать брод. Это нечистый внушил вам…
- Освященный брак поможет изгнать нечистого.
- Папа считает иначе!
- Все может быть, - сказал Салимбени, и непристойная улыбка искривила его губы. - Но папа должен мне деньги. И вы тоже. Все вы.
Гротескное заявление возымело желаемый эффект - Никколино Патрицци сел, побагровевший и взбешенный. Салимбени нагло посмотрел на остальных магистратов, словно приглашая высказаться еще кого-нибудь, но на подиуме стояла тишина.
- Мессир Салимбени! - прорезал поднявшийся в церкви недовольный гул голос, и все вытянули шеи, чтобы разглядеть смельчака.
