— Минуточку, сэр. Я доложу господину Петриусу.
Из своего офиса Гарри наблюдал, как его работники возятся с двумя автомобилями — с двухлетним «фордом» и BMW выпуска конца семидесятых. Из трех принадлежавших ему станций техобслуживания эту, в Хоторне, он любил больше всего. Ему нравилось само здание — прочное кирпичное сооружение в стиле ар-деко тридцатых годов. Тогда строили на века. Гараж находился на улочке, ответвлявшейся от Гленферри-роуд, и это означало, что ему не надо далеко ходить на обед. На Гленферри-роуд всегда было полно народу, и Гарри с удовольствием прогуливался по улице, заходил в кофейню «Турок», читал там газету, курил, болтал с Иржиком. Алтонский гараж находился в самом центре безобразного, убогого пригорода, и хотя он гордился масштабами своей мурабинской мастерской, та тоже стояла у отвратительной широкой автострады Нипин-хайвей, по которой в восемь рядов нескончаемым потоком неслись машины. А уж найти в округе приличный кофе — это исключено. Нет, он предпочитал Хоторн, даже запах его нравился. Над задней стеной гаража высился ряд эвкалиптов, посаженных у железнодорожного полотна, тянувшегося вдоль улицы. Воздух в Хоторне был чистый. Конечно, не такой чистый, как морской воздух в Сандрингхэме[51], совсем не такой бодрящий и свежий, как на балконе его дома, но в миллион раз лучше, чем зловоние соли и нечистот в Алтоне, намного здоровее, чем угар Мурабина. Когда Рокко вырастет, он закроет эту мастерскую и перестроит ее в жилой дом — в дом для Рокко. Его сын будет жить рядом с городом, неподалеку от центра деловой активности, в хорошем, безопасном, богатом пригороде. Это будет первый дом его сына, и за него ему не придется выплачивать кредит.
Из раздумий его вывел звучный голос Эндрю:
— Все еще стоит, псина?
— Твоими молитвами, стервец.
Эндрю орал, как на стадионе, когда до свистка остается три минуты, а твоя команда уступает сопернику один мяч. Гарри отставил телефон от уха.
— Хочешь увидеться со мной сегодня?
— Ага.
— Какие планы на обед?
— Встреча с тобой.
— То-то же, малака.
— Где?
— А ты где?
— В Хоторне.
Эндрю назвал паб в Ричмонде[52].
— Встречаемся в час.
— Спасибо, Андреа.
— Заткнись, Апостолу. Платишь ты. — Фыркнув, Эндрю повесил трубку.
Гарри тотчас же позвонил Сэнди:
— Прости, милая. За рулем был.
— Ты связался с адвокатом?
— Связался.
Он почти чувствовал, как она сияет от счастья. Сэнди любит белые розы. Значит, он купит ей белые розы.
Вместо роз он купил ей музыкальную шкатулку. Освободился в Хоторне раньше, чем ожидал, и решил минут пятнадцать прогуляться по Берк-роуд, разглядывая витрины. В одной из них он углядел инкрустированную серебром медную шкатулку с выгравированной золотом надписью, как он предположил, на арабском языке. Сэнди нравились всякие буддистские безделушки. Он вошел в магазинчик и показал продавщице на шкатулку.
