«Именем Господа», — говорит кардинал.
Джереми поднимает на него глаза и повторяет: «Именем Господа».
И тогда Покко поднимается с земли. На его лбу разглаживаются морщины, мешки под глазами тают, зубы становятся ровными и белыми, а глаза — серыми. Перед нами молодой мужчина лет тридцати, невысокий, приятной наружности, с прямым тонким носом и волевым подбородком.
Но в глазах у этого мужчины нет мужества и силы. В его глазах — выражение собачьей преданности. Так пёс, наказанный и избитый плетью, рвёт глотку врагу, спасая жизнь своего мучителя. Так раб в Риме, униженный и загнанный хозяином, сражается против северных варваров плечом к плечу со своим угнетателем, потому что это — Рим. Так ацтек, приготовленный для принесения в жертву кровавому Уицилопочтли, прикрывает собой убийцу-жреца от копья индейца из другого племени. Это такая преданность, которую невозможно купить за деньги или приобрести со временем. Это преданность, впитавшаяся в кровь, ставшая частью разума.
Покко падает на колени и утыкается лицом в джинсы Джереми Л. Смита. Смит смотрит на Спирокки. В его глазах — торжество.
Машина едет по улицам Рима. Спирокки молчит. Джереми Л. Смит — тоже.
В бар заходят два человека в сером. Это именно то, что нужно было сделать с самого начала. Старик Марко — живой — сидит у стойки, опираясь на руку. Он смотрит в пол. На полу, прислонившись к стойке спиной, сидит молодой Покко.
Каждый серый солдат делает по выстрелу.
Джереми Л. Смит не знает об этом. Двадцать минут назад он понял, что может не только исцелять. Он неожиданно осознал собственное всевластие. Возможность сделать абсолютно любую вещь. Всё, что угодно. И теперь он не знает, есть ли граница. Впрочем, он не задумывается об этом. Он просто смотрит на свои руки и удивляется им.
Машина стоит в пробке. Пробки в Риме — дело обыкновенное. Половина города — пешеходная зона. Вторая половина — старинные узенькие улочки.
Воды Красного моря разошлись перед Моисеем, думает кардинал. Он очень боится, что об этом вспомнил и Джереми Л. Смит. На самом деле ничего перед Моисеем не расходилось. Моисей знал брод. Он сорок лет водил свой народ по пустыне, чтобы выбрать единственное место, где нет месторождений нефти.
В то время как машина Джереми Л. Смита стоит в пробке, Уна Ралти даёт очередное интервью бульварной газете. Джереми Л. Смит быстро забывает тех, кто становится святым благодаря ему. Уна Ралти сидит в редакции на широком мягком диване. В её руке — сигарета с мундштуком, в другой — бокал вина. Она одета дорого, но неброско. Она давно уже не работает на панели — с той самой минуты, как её изображение впервые появилось в таблоиде.
