«Ты понимаешь больше, чем я, поскольку ты с ним спишь».
Спирокки раздражён. Он чувствует себя болваном.
Но он ещё не знает, во что превратилась Уна Ралти после слов «Я тебя люблю». После того, как Джереми сделал самое важное.
Она поднимается с кресла и чеканит слова:
«Если хотите, вы можете спать с ним сами, кардинал. Но полагаю, что он не согласится».
Кардинал бледнеет. Он смотрит на Уну так, точно у неё открылся третий глаз или выросло щупальце на подбородке. Он встаёт. Его трясёт мелкой дрожью.
«Ты! — кричит он. — Подзаборная шлюха! Ты отправишься туда же, откуда пришла! Ты снова будешь сосать у всяких бомжей и давать вонючим ублюдкам из латинских кварталов! Да как ты смеешь?..»
Она знала, куда ударить. Он брызжет слюной и краснеет, а она смотрит на него спокойно, точно ледяная статуя.
Он кричит что-то ещё, но содержание его речи не меняется: это только оскорбления, и ничего более. Он, кардинал, столько лет посвятил Церкви не для того, чтобы какая-то проститутка хамила ему в его же кабинете. Тогда Уна встаёт и идёт к дверям.
«Стоять!» — кричит кардинал, но на Уну это не действует.
Тогда он догоняет её, хватает за руку и тянет к себе. Она разворачивается и даёт ему пощёчину. Кардинал выпускает её запястье. Воцаряется тишина. В этой тишине Уна говорит:
«Теперь вы никто, кардинал. Если я скажу про вас Джереми хотя бы слово, он сотрёт вас в порошок. Вы об этом догадываетесь, но я хочу, чтобы вы твёрдо это знали. Теперь я главнее вас. Вы сами поставили меня на это место, и теперь у вас не получится меня отсюда согнать. Поэтому молчите».
Она разворачивается и уходит. Кардинал рассеянно садится на стул у стены.
Именно сейчас ему приходит в голову мысль об Иуде. Тридцать серебреников — это слишком мало, но если не продать Джереми сейчас, то можно не сделать этого никогда. Перед кардиналом впервые проносятся картины будущего, в котором дети, читая учебник по смитологии, плюют в портрет Лючио Спирокки, предателя. Эти картины льстят кардиналу. Слава Герострата — это хорошая слава, думает он. Подчас она может продержаться гораздо дольше славы убиенного.
Кардинал встаёт. Джереми собирается на войну. Он ещё не объявил об этом официально, но это чувствуется в каждом его жесте. Спирокки немного умеет предсказывать действия Джереми. Кардиналу придётся откатать с Джереми его турне, но затем предстоят совсем иные события и действия. Жаль, что Уну не удастся использовать против Джереми.
Неожиданно кардинал вспоминает вкус манны. В нём просыпается другой человек. Разве он может желать зла Мессии? Разве можно предать того, кто принёс на землю счастье и радость? Разве можно?..
