– Да я тоже беспокоилась. У меня же здесь все слышно, что у нее происходит. То есть, если, конечно, громкие звуки. На прошлой неделе у нее был какой-то скандал. Но по-моему, сейчас все хорошо. И она мужчину встретила.
Весняна разговаривала с Дольче довольно охотно, думаю, она с удовольствием пригласила бы его в гости, если бы не мое тихое присутствие рядом с ним и не бардак в ее квартире. За спиной нашей собеседницы простирался вид на горы скомканной одежды, сваленной на полу в коридоре. Возможно, Весняна собиралась стирать эти вещи или выбрасывать. Она и сама была одета во что-то такое, поднятое с нечистого пола. Из ее квартиры доносился звук работающего телевизора и лепет младенца.
– Да? – На лице моего друга отобразилось сначала настоящее удивление, а потом понимание. – Он такой солидный, представительный, лет за сорок пять? Глаза черные?
– Да, – согласилась Весняна. – Такой. Он стал к ней ходить с неделю назад. А в субботу даже ночевал у Сони.
Я не выдержала и влезла в умело выстроенную Дольче беседу:
– Как это – ночевал?
– Ну как ночуют? – Мне Весняна отвечала совсем не тем тоном, что Дольче.
Мой друг отодвинул меня плечом на прежнее место и заговорщически спросил:
– Так вы слышали что-нибудь?..
– Ой, ну как не слышать? Балконы у нас отделены перегородкой в один кирпич. А мы двери балконные не закрываем. Тепло же. Ну и слышала я, как мужчина кончал.
Теперь мы с Дольче уставились на молодую мать с обалдевшим видом. Интересно, а она сама замужем?
Дольче закончил беседу немного сумбурно:
– Понятно. Все ясно. Ну, мы пойдем. Спасибо.
Оказавшись в машине, мы одновременно заговорили.
– Сука этот следователь, вот же сука! – рявкнул Дольче.
– Бедная Сонька! К чему он ее принудил! – сказала я.
Мы помолчали с секунду, а потом в мою голову пришла диаметрально противоположная мысль:
– Но может быть, Соня сама ему это предложила? Помнишь, она нас так выперла решительно, будто знала, что ей делать. И поверь мне, многие женщины, даже очень порядочные, так поступают в безвыходной ситуации.
– То есть… – Дольче моя мысль не показалась слишком абсурдной, – ей было стыдно за свой план, а другого выхода она не видела. Но что потом?
– Не понимаю. Если бы Соне удалось отбояриться от Дмитриева, она бы нам позвонила. Может, она бы и соврала, что и как у нее вышло, но все равно бы позвонила.
– Да, я согласен. И она бы не пропала.
Мы переглянулись. Дольче завел мотор «опеля».
– А вот все же, – пробурчал он вроде бы сам себе. – Посмотришь на такую, как эта Весняна, и начинаешь очень радоваться, что ты не натурал.
