— И всё же, не надо играть со мной ради экспериментов над младшим, мы — союзники.
— Союзник нужен лишь пока он полезен — ты ведь это хотел объяснить младшему?
Кирха улыбнулась.
"Виверна", — мысленно окрестил брат, даже не догадываясь, как одинаково они с Измиром сморят на Старшую Жрицу.
— Я сейчас пойду к Алтарю — достань мне парочку рабов для жертвы Ллос. Хочу узнать, какого пола будет ребенок Матери.
— Он… э…
— Что?
— Ничего. Просто сейчас нет свободных рабов.
— Так пришли какого-нибудь воина, и побыстрей! — раздраженно прикрикнула Кирха.
П р и м е ч а н и я:
(1) В языке дхаэроу нет слова "друг", но, без сомнений, Иззмир хотел выразить именно это.
Так хотелось заткнуть уши! Ритуальное пение жриц не заглушало криков боли и стонов Матери Эрелис…
Иззмир уже прекрасно знал, откуда берутся дети, но думать, что и он, и Кирха, и даже Скъяви жили ценой таких мук, было слишком… стыдно.
Когда это слово, вычитанное в старинных книгах, всплыло в памяти подростка, он сам так удивился, что на секунду отвлекся от происходящего в малой Алтарной Зале. Стыдно… Это когда ты что-то делаешь, а потом понимаешь, что это было неправильно. Так что же, неправильно было рождаться?
"Это уж точно", — горько усмехнулся Иззмир. Вообще непонятно, как остальные могут жить здесь и еще и бояться умереть!
Для чего же тогда жить? Зачем?.. "Только ради того, чтобы найти другой мир!" Мир, где всё по-другому….
Иззмир, знавший лишь Митерх — государство дхаэроу, — даже не мог себе представить иного уклада жизни, но что-то — может, снова пророческий дар? — подсказывало ему, что есть место, где "брат", "сестра", "союзник" — не просто слова. Где смерть не является нормой, а пыточная палата не расположена рядом с твоей комнатой! Где боги не безумны и не требуют кровавых жертв. Где в центре города не стоит пропитанный болью храм Ллос….
В книгах, хранящихся в Доме, Иззмир встречал упоминания робкие упоминания о Верхнем мире, в котором дхаэроу жили до Раскола со своими светлокожими собратьями. Однако в тех же книгах говорилось, что светлые эльфы жестоки, нечестивы и безжалостны.
Интересно, что может быть названо "жестокостью" по сравнению с ритуалами Паучихи?!
Новый звук ворвался в мысли подростка и сбил все рассуждения. Это был плач, но плач не жалобный, а скорее требовательный. Мальчик напрягся и отступил в сторонку — если женщины поймут, что он подслушивал, ему крышка. Крышка урны с прахом.
В зале послышалось восклицание: "Опять!", брань и проклятья, которые перекрыл зычный голос Матери.
