Потом нас снова препроводили в приемную. Теперь это было долгое ожидание. Добрых два часа прошло, пока не появилась монахиня и не позвала нас с собой.
Мы прошли за ней по коридору в маленькую комнату в самом его конце. Здесь тоже была стеклянная перегородка, отделяющая нечто вроде больничной палаты. Там стояло полдюжины коек, но только одна была занята. Это был Майкл Корк под кислородным тентом.
Две монахини стояли на коленях возле кровати и молились, две другие наклонились над раненым. Одна из них повернулась и направилась к нам. Это была сестра Тереза, она все еще была в хирургической шапочке и халате, маска висела у нее на шее.
Она выглядела усталой, глубокие складки залегли от носа к уголкам рта. Мне показалось, я знаю, что она хочет нам сказать, прежде чем она открыла стеклянную дверь и присоединилась к нам.
— Он поправится? — спросил Бинни.
— Совсем наоборот, — холодно ответила она. — Он умрет, и скоро. Как я и опасалась, у него повреждено сердце, а не только легкие, но гораздо более серьезно, чем я предполагала ранее.
Бинни отвернулся, а я сказал:
— Он хороший человек, сестра. Очень хороший. Я знаю, что церковь не одобряет действия ИРА. Но он достоин того, чтобы причаститься.
— Я уже послала за священником, — просто сказала она. — Но сначала он хотел бы поговорить с вами.
— Вы уверены?
— Он вполне разумно мыслит, хотя и очень слаб. Просил меня как можно быстрее прислать майора. Осталось совсем немного времени.
Она открыла стеклянную дверь, и я вошел за ней. Я ожидал около кислородного тента, слушая бормотание молящихся монахинь. Корк открыл глаза и посмотрел на меня. Сестра Тереза расстегнула «молнию» на тенте, чтобы мы могли говорить.
— Я ухожу, Воген, — прошептал он. — Настал конец, и я исполнен сомнений. Я не уверен, что был прав. И что все делалось так, как надо. Вы понимаете меня?
— Думаю, да.
— Конноли и Пирс — Большой Ирландец Коллинз. Такие знаменитые имена, и что же дальше? Так ли уж были нужны их жертвы? — Он закрыл глаза. — Я, наверное, был не прав все эти годы. И совесть не позволяет мне рисковать еще одной жизнью.
— Нора? — спросил я.
Он открыл глаза.
— Поезжайте обратно в Страмор, даже если вам придется для этого прорваться через ад. Скажите Берри, что если ему нужно это проклятое золото, пусть плывет за ним. Оно лежит на глубине шести морских саженей в бухте Лошадиная Подкова на острове Мэджил. Вот где я затопил катер. И с тех пор там не был.
Это было интересно; перед моим внутренним взором на миг предстала бухта, какой я ее видел в последний раз: серая, открытая всем ветрам, безлюдная, окруженная голыми скалами, под утренним дождем.
