Там стоял молодой офицер-парашютист с блокпоста, с пистолетом в руке. Он чего-то ожидал, но тут вид на него мне перекрыл священник, который вышел из исповедальни в стихаре, черной сутане и фиолетовой епитрахили на плечах.
— Чем могу помочь, лейтенант? — мягко спросил он.
Молодой офицер что-то пробормотал в ответ, чего я не расслышал, а священник рассмеялся:
— Да никого здесь нет, кроме нескольких греховодников, которые, как видите, горят желанием вовремя исповедаться перед ранней мессой.
— Сожалею, отец.
Офицер спрятал пистолет, повернулся и вышел. Священник стоял и смотрел, как он уходит. Когда дверь закрылась, он, не поворачивая головы, тихо сказал:
— Можешь выйти, Бинни.
Бинни отдернул занавес.
— Майкл? — воскликнул он. — Это вы?
Священник медленно повернулся, и я оказался лицом к лицу с тем, кого называли Коротышкой.
Я ожидал в маленькой холодной пристройке к ризнице и слушал неясные звуки голосов внутри, но не мог расслышать ни слова сквозь толстую дубовую дверь. Да и вовсе не хотелось узнать, о чем говорят: в этот момент я потерял всякий интерес — чересчур много случилось за слишком короткое время. Я закурил сигарету, плюнув на то, что нахожусь в церкви, развалился в кресле, которое стояло в углу.
Немного спустя дверь открылась, и появился Корк; за ним в дверном проеме виднелся Бинни, сидящий на краешке стола. Я знал, что ему под шестьдесят, но когда он снял очки в роговой оправе и начал их протирать носовым платком, то показался старше, значительно старше.
Он сказал:
— Думаю, что должен поблагодарить вас, майор Воген. Считаю, что мы — ваши должники.
— Бинни вам все рассказал?
— О Норе и Фрэнке Берри? — Он надел очки. — О да! Можете считать, что он ввел меня в курс дела.
— Что же вы собираетесь делать?
Снаружи послышались звуки подъезжающих автомобилей и крики команд.
Он грустно улыбнулся:
— В такой обстановке трудно что-то предпринять, майор. Подождите здесь.
Он взял с вешалки шляпу с загнутыми полями, какие носят священники, надел и поспешно вышел из церкви.
Я спросил:
— Часто он так делает? Я имею в виду — выдает себя за священника?
— Это удобно, вы же знаете. Монахини и священники — все к ним относятся с уважением, и армии приходится быть осторожной в отношениях с церковью. Люди очень легко обижаются на такие вещи.
— Ну а что насчет местного священника?
— Здесь его нет. Раз в неделю приезжает из Страбана молодой иезуит.
— Выходит, Корк действует неофициально?
