«Ну нет, хватит!» — решил Степан.
— Прекрасно! — рубанул он. — Разговор будет, и начнет его не редактор, а я…
Его уже била лихорадка; он выдержал взгляд Пальмина и пообещал:
— Да, я начну разговор и о вас тоже.
— О чем? — удивленно хмыкнул Пальмин. — Птенчик, как я испугался ваших зубов!
— Разговор будет о том, что вы затеяли грязную историю, пакость… да, пакость! Мне поручили окрисполком. Если вам срочно понадобился материал о Ллойде, вы должны были поручить это мне. Выругать за зевок и поручить… У меня тоже есть телефон дома. Вы, кроме того, видели меня поздно вечером в редакции, когда я просматривал подшивки «Маяка». Почему вы ничего не сказали мне, почему? Чтобы довести вашу пакость до конца, показать, какая никчемность новый репортер?
— Вы… вы, кажется, решили запугать меня? — с неуверенным высокомерием спросил Пальмин.
— Я сказал вам то, что думаю. Я повторю все в кабинете редактора, и пускай он решает, кто виноват в задержке важной информации. Это из-за вашей грязной возни информация запоздала на день!
— Та-ак, — пробормотал Одуванчик, откинувшись на спинку стула и держась обеими руками за сердце.
Смерив Степана взглядом с ног до головы, Пальмин фыркнул и выбежал из комнаты.
Послышался шум.
Степан обернулся и увидел, что Одуванчик, вскочив на стул и чудом сохраняя равновесие, отплясывает что-то вроде гопака.
— Вы гений, вы зубастый, вы крокодил! — крикнул Одуванчик. — Мишу к, если бы ты видел, как он задал Пальмину! Немедленно пожми руку Кирееву. Это он написал «Подводную артель».
Тот, кого он назвал Мишуком, прямо от двери направился к Степану и протянул ему руку. Это был светловолосый парень в парусиновой морской голландке, в тяжелых шнурованных гетрах-танках каменной прочности на толстой подошве, подбитой гвоздями. Светло-серые глаза, ярко выделявшиеся на темном лице, смотрели дружелюбно.
— Рабкор Тихомиров… Пролетарий… — сказал он глубоким басом и осведомился: — Комсомолец?.. Фронтовик?.. Под пулями был?
— Принимал участие в борьбе с махновщиной.
— И то хлеб, — одобрил Мишук. — Наш…
— Наш, наш!.. Киреев, вы просто перекусили Пальмина пополам, он не скоро срастется! Но как вы решились? Ужас и счастье!
— Что мне терять? — пожал плечами Степан. — Все равно выставят из редакции.
— Никогда!
— Почему?
— Слышишь, Мишук, он спрашивает: почему? Весь Черноморск читает «Подводную артель», а он… Сейчас я изучаю Шекспира. У него нет ничего подобного. Вы гигант стиля!
Одуванчик любил сильные слова.
