— Пойдемте, провожу вас в другое место. Более подходящее для беседы.
Либбет вопросительно поднимает голову, но я спешу погасить очередной порыв к исполнению обязанностей хозяйки дома:
— Не беспокойся, это ненадолго. Вино я могу налить и сам.
Эсса Элари идет за мной, с опаской отшатываясь от мерно вздрагивающих нитей, и только в удаленном от зала кабинете, кажется, начинает чувствовать себя хоть немного увереннее. Привычным движением стряхивает с плеч плащ, и тот падает прямо на ковер, а не в услужливо подставленные руки слуг.
— О, я, право…
— Ничего-ничего! — Подхожу к шкафу, достаю пару бокалов и бутыль с ввинчивающейся пробкой. — Здесь чисто.
Он косится на меховое озерцо, растекшееся у ног, но нагнуться и поднять не решается. Наверное, потому, что боится помять наградную ленту, натянутую поверх нарочито скромного камзола.
— Присаживайтесь, прошу вас. — Вино густо булькает, падая в хрустальные бутоны. — Вы просили о встрече. Какова ее цель?
Гость с благодарностью принимает бокал, вдыхает аромат выдержанного напитка, но, прежде чем сделать глоток, все-таки дожидается, пока хозяин пригубит угощение первым.
В столице я, пожалуй, немедленно обвинил бы эссу Элари в оскорблении и вызвал бы на дуэль, но здесь все-таки провинция, нравы хоть и грубее, зато намного ближе к велениям разума. Вполне понятно, что секретарь Городского совета Наббини заботится о том, чтобы жить долго и по возможности счастливо. И ни в коем случае не желает выразить мне свое неуважение. Скорее даже наоборот, если рискнул прийти в дом, где хозяйничает «выдох».
— Чудный вкус.
— Вы правы.
Мы еще какое-то время молчим, наслаждаясь вином, но правила приличия требуют продолжить разговор раньше, чем бокалы оказываются пустыми.
— Эсса Конран, вы ведь уже давно живете в Наббини.
— Пятый год.
И только первый — от дня пробуждения Либбет. Меньше года прошло с тех пор, как девочка открыла глаза после сна, похожего на смерть. Вернее, и являвшегося таковым.
— Это довольно долгий срок.
— Согласен.
— Обычно совет не принимает столь скоропалительных решений, но… — Элари замолкает и косится на темные пятнышки, бисером рассыпавшиеся по моей куртке.
Приходится переспросить:
— О чем вы говорите?
Почему-то засохшая кровь пугает людей куда больше, чем только что пролитая. Может быть, потому, что влага, вытекающая из разорванной плоти, похожа на маританский сироп, любимый всеми детьми империи?
— Мы хотим предложить вам занять достойное место. В совете.
