— А вы не припомните, что у него произошло с помещиком Гурским по поводу лесных делянок?
— Помню эту историю. Долго рассказывать…
— Ничего. Расскажите, — попросил Викторов.
— Михась работал государственным лесничим, вы знаете это. Так вот рядом с его участком были леса пана Гурского. Когда не было еще на службе моего мужа, пан рубил лес, где ему хотелось, и никто этого не запрещал. Лесничим он давал взятки. Приехал Михась, поставил новых объездчиков и начал проводить новое межевание. Старое давно заросло, и от него не осталось почти никакого следа. Гурскому это не понравилось. Он вызвал к себе Михася и попробовал перетянуть его на свою сторону, предложил крупную взятку. Но муж был человек честный и горячий. Пану он наговорил дерзостей. С тех пор и пошли неприятности. Пан посылал своих холопов и производил хищнические порубки казенного леса. Михась ничего не мог поделать: у пана были вооруженные люди и много собак. Тогда Михась написал обо всем в Варшаву главному начальству. В Белостоке у него жил приятель — журналист Петр Ключинский. Так Михась написал и ему о всех панских безобразиях. А тот напечатал об этом в газетах. После этого приехала комиссия и все подтвердила. Гурского по суду оштрафовали на большую сумму и заставили заплатить государству. Потом стало все тихо. Мы поженились и жили очень хорошо целый год. Ссора с Гурским была забыта…
— Напрасно вы думаете, что ссора была забыта. — Сергей Иванович вынул из тетради фотографию и, передав ее Ганне, спросил: — Вы знаете этого человека?
— Да, знаю! — возбужденно проговорила Ганна. — Это Петр Ключинский! Вы какие-нибудь сведения о нем имеете?
— Да, имею. Он в Минске на советской работе. Он-то и просил меня проверить это дело. Я выполнил его просьбу… А вот этого человека вы тоже знаете? — Викторов показал другую фотографию, где был снят человек в рваной одежде, с растрепанной густой копной волос и раскосыми глазами.
— Это же глухонемой рыбак Мережко. Михась всегда очень жалел его, и они вместе утонули… Но рыбака не нашли, а Михась всплыл потом…
— Нет, Ганна Алексеевна, нашли и этого, он не утонул, а жив…
— Жив? Мережко? — с ужасом глядя на Викторова, прошептала Ганна.
— Да, — подтвердил секретарь райкома. — Только он вовсе не глухонемой и не Мережко, а подкупленный помещиком и ксендзом Сукальским бандит… Мы не хотели вам этого говорить и растравлять вашу душевную рану… Но, мне кажется, следует рассказать об этом, чтобы вы лучше разбирались в людях. Это он убил вашего мужа.
