Женщина, услышав ее шаги, обернулась. Это была Ганна Седлецкая.
— Здравствуйте, Александра Григорьевна! — сказала Ганна. — А я, знаете, к вам заходила, и мне сказали, что вы ушли на заставу.
— Здравствуйте, Ганна!
Шура очень обрадовалась этой встрече, и они расцеловались.
— Почему, Ганночка, тебя не видно? Ты даже в библиотеке не показываешься…
— Меня здесь не было. Я два месяца жила в Гродно у Галины.
— Как она поживает? — спросила Шура.
— Галина очень счастлива, скоро будет матерью, а я тетушкой, грустно улыбнувшись, проговорила Ганна и вытерла платком глаза.
— Ты плакала, Ганна?
— Да, я сегодня поплакала… Садитесь рядом со мной, Шура. Здесь хорошо. Я была у секретаря райкома партии Викторова. Я могу преподавать польский и немецкий языки. Он посоветовал мне поступить на работу в вашу школу. Я зашла к вам и хотела поговорить… Вы знаете Викторова? спросила Ганна.
— Еще бы. Это замечательный человек, — воскликнула Шура и, почему-то мысленно сравнив его с Усовым, к своему удивлению, нашла, что эти два человека очень похожи друг на друга своими характерами. Оба они любят острый юмор, оба упрямые и требовательные.
— Да, это хороший человек, — задумчиво продолжала Ганна. — Я, признаться, мало встречала таких людей. Он часто бывает в школе?
— Он везде бывает, и все его уважают, даже маленькие дети…
— Да, да! Я вам об этом и говорю, — взволнованно перебила Ганна. Дети очень тонко и верно чувствуют хорошего человека. Их невозможно обмануть.
Ганна, опустив голову, несколько секунд помолчала, а потом передала разговор, который у нее произошел с секретарем райкома партии.
В Гродно Ганна много думала о том, что советские люди живут совсем не так, как жили поляки при старой власти. Ганну поражала обаятельная простота, честность, заботливость этих людей. Они не только не гордились своим положением и достатком, но и как будто не замечали всего этого.
Никогда Ганна столько не читала, как за эти последние два месяца своей жизни в Гродно. У Рубцовых была хорошая библиотека, и книги помогли ей основательно познакомиться с жизнью Советской страны. Как-то она сказала Косте, что хотела бы стать учительницей иностранного языка. Кудеяров принес ей литературу по педагогике. При отъезде Рубцов написал записку Викторову, которого близко знал, и сказал Ганне, чтобы она с этой запиской поехала в райком партии.
В большом светлом кабинете навстречу Ганне из-за стола поднялся человек в защитного цвета гимнастерке, в котором она не сразу узнала Викторова. Секретарь райкома был в очках, но тут же снял их, положил на стол. Он сейчас показался Ганне совсем молодым и выше ростом. Его серые живые глаза дружелюбно улыбались.
