"Чем-то он похож на моего Михася, — прислушиваясь к голосу секретаря, подумала Ганна. — И сразу заставил лошадь покориться…" И тут же возникла другая мысль: "Не сходить ли к нему и не попросить ли устроить на работу учительницей немецкого языка? Ведь недаром я училась в Белостокской гимназии".
— Значит, в город? — угощая Олеся папироской, расспрашивал тем временем Викторов. — А как же сеять? Глядите, пропустите хорошую погоду, земля высохнет, хлеба меньше соберете!
— Да я уже трошки посеял, — смущенно ответил Олесь, а про себя подумал: "Вот сейчас будет тянуть в колхоз".
— Много посеяли? — допытывался Викторов, посматривая на Олеся своими серыми напористыми глазами.
Олесь рассказал, сколько он засеял.
— Ну, дорогой, так и коня не прокормишь! — прищурился Викторов и рассмеялся. — А вот мы, гляди, сколько засеваем! — Викторов круто повернулся и широко взмахнул рукой на дальние поля, где гусеничные тракторы, упорно гудя, тащили сеялки. — Сеем! Советский Союз большой, хлеба много надо. И мы дадим хлеба, дадим! Как вы думаете, товарищ Магницкий?
— Обязательно дадим. И землю будем обрабатывать так, чтобы собирать двойной урожай, — ответил Магницкий.
— А вы, товарищ Седлецкий, верите, что мы дадим много хлеба? — снова спросил Викторов.
— Что ж, с такими машинами можно дать, — подумав, ответил Олесь.
— Вот если бы вы поехали на Кубань, на Украину, в Сибирь — посмотрели бы там, сколько работает машин и какой родится хлеб!
— А в Сибири тоже сеют хлеб машинами? — робко и недоверчиво спросил Олесь, вспоминая ужасы, которые говорил ему о Сибири Михальский.
— В два раза больше, чем в Германии и во Франции, вместе взятых! ответил Викторов. — Ну что ж, до свидания. Передайте привет вашему зятю. Я его хорошо знаю, — уже из машины крикнул Викторов и приветливо помахал Ганне рукой.
— Никогда не думал, что это такой простой человек, — садясь в бричку, сказал Олесь.
— А ты-то все время считал, что умнее человека, как Юзеф Михальский, на свете не существует, — закутывая от пыли лицо платком, с усмешкой сказала Ганна.
— А ну его к черту, Михальского! Никогда я не считал его умным. Откуда ты могла такое подумать? Как будто у отца нет ума!
— Но ты же хотел, чтобы Владислав был мужем Галины…
— То не я хотел, а мать того хотела.
Олесь сильно хлестнул кобылу, и бричка снова затарахтела по булыжнику.
Ближе к городу дорога становилась все оживленней. Почти беспрерывно навстречу катили машины и брички. Один грузовик был заполнен веселой молодежью. Гармонист без шапки, встряхивая светлыми растрепанными кудрями, самозабвенно растягивал мехи. Это городская молодежь ехала помогать только что организованному колхозу.
