– Это шок, – серьезно кивнул Дмитрий. – Я его отчасти понимаю. Конечно, слава богу, моя бывшая жена жива, здорова и даже счастлива, кажется… Но, когда она ушла, я в полной мере ощутил и пустоту, и отчаяние… Хотя это, конечно, совсем не одно и то же. Я, по крайней мере, чувства вины не испытывал и жалости тоже…
– Зачем же ты тогда с Володей так грубо разговариваешь? Насмехаешься даже? – слегка укоризненно заметила я. – С ним помягче сейчас надо бы… Тактично…
– Вот это ты зря, – серьезно посмотрел на меня адвокат. – Сюсюкаться с ним не советую. Наоборот, встряхнуть его нужно, пусть даже разозлить или обидеть, но вывести из этого дурацкого состояния, в которое он сам себя загнал… Если дать ему волю, он так и будет копаться в своих воспоминаниях и переживаниях до потери здравого смысла… Надо его заставить как-то действовать, что ли… Ладно, придумаем что-нибудь потом.
– Ты специально ушел из гостиной, чтобы рассказать о том, что от Кравцова узнал?
– В принципе да, но и чаю попить я тоже не отказался бы…
Я молча кивнула на включенный чайник и снова уставилась на Огородникова:
– Что-то нехорошее?
– Да ничего особенного я в общем-то не узнал, так, подробности некоторые… – пожал плечами собеседник. – Просто не хочется лишний раз нервы парню дергать… У него еще похороны впереди, поминки… – Адвокат достал из кармана блокнот и задумчиво перелистал страницы. – Ну что… Тело Татьяны Андреевны обнаружил ее муж около двух часов ночи, по его словам, он сам открыл дверь ключом и увидел жену, лежащую в прихожей лицом вниз… Он попытался ее перевернуть, оказать какую-то помощь, но было уже слишком поздно. Труп совершенно остыл и даже оцепенел… – Я вздрогнула и на пару секунд прикрыла глаза. – Орудие убийства обнаружить не удалось… Что еще? – Он снова полистал странички блокнота. – Точное время смерти установить пока также не удалось. Ориентировочно где-то между десятью и двенадцатью часами вчерашнего утра…
– Она мне около одиннадцати звонила, вполне живая… – прошептала я. – Веселая была даже, беспокоилась, правда, насчет всей этой неразберихи, но не так чтобы уж очень…
– Ну вот… значит, предполагаемое время убийства сокращается до одного маленького часа… с одиннадцати до двенадцати…
– До половины двенадцатого, – снова поправила я Огородникова. – После этого ее сотовый уже не отвечал. Гудки были, но Таня его взять уже, видимо, не могла… – В горле застрял какой-то шершавый комок. Я замолчала, а Дмитрий что-то торопливо стал поправлять в своем потрепанном блокноте.
