– Опять началось, – тяжело вздохнул Огородников. – Ты пойми, чудак-человек, только Бог может знать, что и как будет… А простому смертному это не по силам. Так что бросай себя винить, Володь. Давай лучше постараемся разобраться в этом деле. Поверь, тогда всем сразу легче станет. И тебе в том числе.
– Сомневаюсь, – глухо пробурчал Петров.
Адвокат только головой покачал и тяжело вздохнул, но больше ничего говорить на эту тему не стал.
Я тоже с легкой опаской покосилась в сторону Татьяниного мужа, но потом все-таки спросила вполголоса:
– Ну а насчет убийства вы ничего нового у вашего товарища не узнали, Дмитрий Борисович?
– Запомните, Надежда Викторовна, гусь свинье не товарищ… Если вы еще не поняли, то мы с Кравцовым вовсе не друзья, а скорее даже наоборот… И вообще, я предлагаю перейти к более демократичной форме общения, без отчеств. Если вы не против, я попросил бы называть меня просто Дмитрием. Можно даже Димой…
– Ну, Димой так Димой, – улыбнулась я. – Так действительно попроще общаться будет.
– Отлично! – воодушевился адвокат. – С вашего позволения, Надежда…
– С твоего… – поправила я.
– Ну да… С твоего позволения, Надежда, я бы в кухню на время перешел. Ну там, чайку попить, бутербродом перекусить… – Огородников при этих словах выразительно глянул в сторону окна, где спиной к нам примостилась сгорбленная фигура Владимира.
– Конечно, – заторопилась я. – Извини, ради бога, Дим, что сама предложить не догадалась…
Через пару минут мы расположились за кухонным столом. Адвокат тщательно прикрыл за собой дверь и, понизив голос, сказал:
– Я, честно говоря, слегка за твоего товарища беспокоюсь… – Он кивнул в сторону гостиной. – От таких ожидать чего угодно можно. Вот случай у меня недавно был… – Он посмотрел на мои испуганные глаза и запнулся. – Хотя ладно, к нашему делу это отношения не имеет. Да и Владимир парень крепкий, судя по всему, надеюсь, сможет со своей депрессией самостоятельно справиться.
– Он Таню любил очень, – печально вздохнула я. – Все хорохорился, чего-то доказывал… Но я всегда ей говорила, что все это он делает, чтобы свою значимость в Танькиных глазах поднять. Мечтал, что она в один прекрасный момент вдруг осознает, какого прекрасного и неповторимого парня потеряла, и прибежит с распростертыми объятиями… Мне кажется, у него и смысла-то другого в жизни по большому счету не было. Поэтому ему и тяжело так сейчас, он просто растерялся и действительно не понимает, зачем дальше жить.
