Подойдя на цыпочках к этому окну, Андрей прислушался. Внутри царила тишина, ничего подозрительного не было заметно. Дорожку вокруг дома для чего-то посыпали слоем черной перегнойной земли, и вся она была расчеркана вдоль и поперек: там след игрушечной лопатки, тут колеса — вероятно, дети возили игрушечную тачку. Ставни спальни почему-то не были закрыты на крючок, как остальные, обе половинки были только плотно прикрыты.
«Так, значит… — мрачно подумал Зитар. — Путь всегда открыт, чтобы уйти без помехи. Ничего не скажешь, сделано предусмотрительно».
Что, если он закроет ставни на крючок, а сам направится в дом? Тот окажется в ловушке, и все сразу выяснится.
А вдруг того человека совсем нет? Разве не могло быть, что ставни случайно не закрыли?
Обогнув дом, Зитар медленно направился во двор. Громко и настойчиво залаяла собака. Зитар назвал пса по имени, пытался приласкать его, но Амис не узнавал хозяина. В кухонном окне мелькнуло чье-то лицо. Зитар, обороняясь тростью от наступающей собаки, подошел к двери и постучал.
— Кто там? — раздался ворчливый голос батрачки Ильзы.
— Кто? — рассмеялся Зитар. — Разве ты, Ильза, перестала хозяина признавать? Открывай скорей, иначе этот зверь живьем съест меня.
— Хозяин приехал! Ах ты, господи! Как же не узнать! Сейчас, барин! Сейчас!
Щелкнул ключ в замке, и, стыдливо прячась за дверьми, Ильза впустила Андрея в переднюю.
— Мы уже все спать легли. Входите в комнату. Я сейчас что-нибудь накину и зажгу огонь.
— Ничего, обойдусь и так. Иди спать, Ильза, и никого не буди. Поздороваться можно и утром.
— Но ведь вы ничего не увидите.
— У меня есть карманный фонарик.
Зитар входит в комнаты. Он умышленно шагает шумно, ступая всей ступней, кашляет, кряхтит, бросает на пол чемодан и зажигает в столовой лампу. Ждет несколько мгновений, потом стучит в дверь спальни.
— Альвина, ты спишь?
В спальне что-то скрипит, слышится шуршание. Торопливые, шаркающие шаги. Открывается дверь, и перед глазами своего повелителя и господина появляется Альвина в небесно-голубом кимоно. В тот же миг она виснет у него на шее и, словно большой ребенок, что-то радостно и бессвязно лепечет о неожиданном сюрпризе, о внезапном возвращении, об ужине и неизвестно еще о чем. Когда немного улеглась бурная радость свидания, она начинает суетиться. Зажигает лампу в спальне, взбивает постель и спрашивает, удовольствуется ли Андрей молоком или ему что-нибудь подогреть.
— Все равно что… — отвечает он. — Я не очень голоден.
