– Так, все понятно, – озверел Бандура, – я с тобой, милицейским философом, разговаривать не желаю. Где твои начальники? Кто тут у вас главный?
Равнодушный взгляд милиционера скользнул с одного встревоженного лица на другое. Ни одна жилочка не дрогнула на откормленной физиономии, губы привычно произнесли заученную и спасительную фразу:
– Никого из руководящего состава нет, все уехали на совещание в управу. – И, не удержавшись, пытаясь сохранить свое милицейское реноме, капитан добавил язвительно: – Мы, милиция, в отличие от вас, армейских, работаем.
Михаил взорвался:
– Ты, боров равнодушный, не желаешь вспомнить молодость и схлопотать от армейских? Тебя как человека просят, а ты, сволочь, совсем обмилицелился, скотина! Тебя по ночам кошмары не мучают? Или ты за все кошмары заранее молебны заказал? Я тебе, гад, сейчас бесплатно все грехи отпущу.
Капитан побагровел, взгляд обрел мужественность. И в голосе зазвучали официально-равнодушные нотки:
– За оскорбление должностного лица при исполнении служебных обязанностей ответите.
Привлеку на пятнадцать суток, и никакой министр обороны не поможет. Может, прямо сейчас военного коменданта вызвать с нарядом? Это я мигом устрою. Ишь, разгулялись, герои недорезанные! Загремите как миленькие под фанфары, год как минимум отмываться будете.
– Ты, жирная сволочь, у меня орден за Афган, а ты мне комендатурой грозишь? Пока комендант сюда приедет, я тебя, морду сальную, на части порву! – сорвался Бандура.
– А ты мне тельняшку на груди не рви, майор. Я тебя ни фига не боюсь, плавали, знаем. Еще одно телодвижение или крик, и я на кнопку нажму, – пригрозил милиционер.
Видно было, что он не шутил, видимо, имел какие-то старые обиды на армейских, а может быть, ощущал себя при исполнении нехитрых обязанностей очень значимой фигурой. Хотелось быть вершителем судеб, где уж там разбираться с ерундой.
– Хорошо, капитан, – попытался смягчить обстановку Савельев, – мы понимаем, твое дело десятое, как прикажут, так и будет, давай по закону, официально. Мы хотим подать заявление о пропаже двух человек.
– Отлично, – смягчился дежурный, – это пожалуйста. Приходите через три дня, пишите заявление и не забудьте принести с собой фотографии.
– Какие три дня, капитан? У тебя как с головой? Ты понимаешь, у нас беда! Наши жены в опасности! А ты – «три дня». Как это понимать? – Бандура просто кипел от злости.
– Как? Как? Как положено по закону, так и понимать, – равнодушно процедил капитан.
