Переход к более примитивным формам>{378} проявляется и в ритуальных действах, и в словесных формулах, их сопровождающих. В этом смысле показательны наблюдения В. В. Иванова и В. Н. Топорова над лексикой, связанной с этой обрядностью. «В додольских песнях, включенных в ритуал вызывания дождя, мифологическая роль пеперуды выступает более рельефно, чем в самом ритуале. Ср. мотив летания пеперуды (ср. болг. пеперуда, новогреч. πεταλούδα — бабочка, ср. бабочку как воплощение души умершего… этруск, φersu; итал. parpaglione, papilione и под.; рум. păpăludă, „козодой“, название птицы и т. д.; учитывая *per — „летать“ и „дуть“, отраженное в таких словах, как парить, пернатый, словен. perot, perut, чеш. perut-, болг. преперица и под., можно думать о связи с хеттск. parai-, палайск. parai-: хеттск. pariparai… и хеттским названием крыла partayar, мотив ее обращения к Богу, иногда к Илье, конкретные просьбы о плодородии, которые могут быть текстуально связаны с текстами русских веснянок и т. п.»>{379}.
Если сущность пеперуды-додолы и выступает более рельефно в песенном сопровождении ритуала, то сущность ритуальных действ как рудиментарных форм ритуала проводов на «тот свет» можно проследить с достаточной отчетливостью. К сказанному о лексическом анализе названия ритуала следует добавить лишь, что М. Гавацци, исходя из общего корня названия ритуала у разных балканских народов, а также наименования возглавляющего отправителей его — прпац (называемого также старjешина или коловоћа, последнее — от коло — ритуальный круговой танец, т. е. руководящий, возглавляющий танец), возводил его к древней балканской идиоме. Ш. Кулишич, П. Петрович и Н. Пантелич склоняются к заключению о том, что этимологически прпоруша исходит из «умершего преждевременной или противоестественной смертью»>{380}.
Из южнославянских разновидностей ритуала более архаические формы представлены в ритуальных действах на острове Котар (Далмация): там в случае засухи в период от Юрьева дня до Петрова дня парни группой идут по селению от дома к дому. Прпаца полагается увивать определенного вида зеленью — павитином (бот. ломонос) и терном. Последнее представляется особенно знаменательным, если вспомнить особую связанность терновника с символикой предназначенности к смерти (перешедшей и в христианство — ср. терновый венец Христа). Ритуальной принадлежностью отправителей обрядности служат зеленые ветви и цветы.
Поскольку основной вопрос заключается в выявлении генетической основы ритуала, а основная структура и в обрядности додольской, и в обрядности пеперуды аналогична, целесообразно общее рассмотрение их в аспекте выявления элементов, раскрывающих генетическую сущность и функциональную направленность обряда. В убранстве следует выделить увивание сочной, лохматой зеленью и цветами поверх одежды, «главна додола» бывала увита зеленью на голое тело, с нее предварительно снималась вся одежда. Особо следует выделить венки на голове. При этом в некоторых местностях известен обычай употребления особых, определенных растений (например, кроме вышеуказанных — бъзанака у болгар, разновидности пышного бурьяна). Так, сербские додолы надевали венки из трав, хлебных колосьев, виноградной лозы и веток фруктовых деревьев. По-видимому, определенная символика растений была характерна для этой обрядности. Как известно, символика деревьев и растений играет в ритуальных действах существенную роль; обрядность «Герман-прпоруше-додола» нуждается в специальном анализе в этом аспекте, и, надо надеяться, к нему обратятся южнославянские ученые, поскольку такой анализ требует специальных материалов, труднодоступных для иностранных исследователей.
