Представим теперь в самых общих чертах психологический портрет Сталина, возникающий при первом рассмотрении: чрезвычайно сдержанный, мстительный, параноидальный мегаломании с садистскими наклонностями, который не делал попыток приспособиться к обществу, но, напротив, в конечном счете заставил общество в некоторых отношениях приспособиться к себе.
Это довольно статичный, поверхностный портрет, почему я и называю его поверхностной структурой души диктатора (ср. понятие «феноменологическое описание», предложенное Гринстейном, — 142, 65). Надо признаться, что данный портрет требует интерпретации. Но тем не менее он дает представление о личности непреклонной, наводящей ужас. Портрет не из приятных. На деле же эта личность столь отвратительна, что многие историки предпочли обойти ее вниманием (либо вовсе отрицать ее существование), в еще меньшей степени они пытались проникнуть глубже, в подсознание Сталина.
В своей работе под названием «Мемуары биографа Сталина» Такер удивительно откровенно заявляет о своем личном отношении к Сталину: «Дело в том, что я испытываю отвращение к Сталину, и чем лучше я познавал его как объект своего биографического исследования, тем сильнее росло чувство отвращения» (297, 26). Чистосердечие такого рода радует. Важно отметить тот факт, что на каком-то этапе всем исследователям личности Сталина пришлось пережить по отношению к нему сильные эмоции, независимо от того, готовы они или нет открыто признать это в печати, как сделал профессор Такер. Психоаналитик Джордж Морейтис говорит в комментарии к «Мемуарам…» Такера следующее: «…временное подчинение воображению и логике личности, подобной Сталину, безусловно должно быть чрезвычайно пугающим и отталкивающим. Для этого требуется способность выдерживать регрессивные восприятия примитивного индивида, потерявшего связь с интеллектуальным и эмоциональным чувством реальности обыкновенного человека» (217, 336).
