-Вода! - прошептал я шершавым от жажды языком и, покачнувшись от внезапно накатившей слабости, снова рухнул на песок.
Идея украсть воздушный шар возникла в моей голове как-то невзначай, и вначале показалась мне совершенно нелепой. Однако затем, мало-помалу превратилась в почти навязчивую. И вот уже который день я ломаю голову над этим вопросом. Я думал об этом днем, таская мешки за покупателями, я думал об этом ночью, ворочаясь на жестком песке.
И наконец, на этом же песке, озираясь и пряча написанное от чужих глаз, решился поделиться своей идеей с Кеном. Он прочел, тщательно затер ногой буквы, и выразительно покрутил пальцем в сторону моей головы. Я только безразлично пожал плечами. Если не нравится моя идея - выдвини свою, я же не против!
Своей идеи у него не было уже, по крайней мере, полсотни дней и он начал думать над моей.
Вот этим и хорош Кен. Теперь можно не волноваться, со свойственной ему обстоятельностью он выдвинет не меньше десятка решений и столько - же раз, с той же обстоятельностью, докажет невозможность их исполнения. Останется только выбрать наиболее приемлемый вариант и попытать судьбу.
Но испытанный способ сбоил. Два бесконечно долгих дня Кен задумчиво хмурил свои рыжеватые бровки, не переставая вертеть ручку допотопной мельнички и отрицательно качал головой в ответ на мои вопросительные взгляды. И, наконец, вечером, когда я, проводив последнего покупателя, уселся рядом с другом на неизбежный песок, чтобы с возможным комфортом съесть свой скудный паек, он тихо шепнул одно только слово:
- Невозможно!
Я недоверчиво хмыкнул, не переставая жевать жесткую хайку, и вдруг ощутил приступ такого безысходного отчаяния, что невольно громко застонал, как от зубной боли.
-Ты чего?- испуганно охнул Кен, и в тот же момент бесшумно распахнулась дверца и в проеме замерла замотанная в грязновато-белый капюшон тщедушная фигурка нашего хозяина.
-Сто слутилось? - прошелестел еле слышный вопрос.
Нужно выкручиваться. Я с горестным видом пошарил под собой и, найдя камешек, сунул его Риссеу под нос.
-Вот.
-Сто вот?
-Сел я на него, вот что!
-Ну и сто?
-Больно, что же еще?!
-Несный осень! - презрительно прошипел Риссеу, и дверца закрылась.
Я вздохнул с облегчением. Нам нельзя ни сердить, ни волновать нашего хозяина. Собственно, он никакой нам не хозяин, просто дает работу, и за это мы получаем каждый вечер по сухой хайке и порцию мутной воды в туго закрученной фляжке. Еще нам разрешено ночевать не под открытым небом, а в одном из отсеков жилища Риссеу, который раньше использовался для хранения разного мусора.
