— Она чудесная, правда? — нежно сказала стоявшая возле меня девушка.
— Она восхитительна. Но ты-то за что ее любишь? — поинтересовался я.
— О, за то, что она добрая и веселая. Рядом с ней рабы забывают о том, что они рабы, а дурные начинают верить в свою добродетельность.
— А где маленькая фиванка Фисба? — осведомился какой-то юноша и схватил флейтистку, которая ела — или, скорее, хлебала — жидкую овсянку из миски, свой незатейливый, но питательный ужин. — Ты помнишь какие-нибудь фиванские танцы, моя крошка? Тебя взяли в плен после разгрома Фив, не так ли? Когда осажденные пали, и Александр ринулся в город со своим войском. Всех мужчин убили, а тридцать тысяч фиванцев попали в плен, и тебя продали прямо в пирейский бордель.
— Меня пленили и продали в рабство вместе с матерью, — печально ответила девушка. — Я была тогда совсем маленькой и почти ничего не помню. Только крики и огонь. Теперь они больше не могут продавать фиванских рабов в Афины.
— Это значит, — со знанием дела сказал мужчина постарше, — что их отправляют еще дальше — в Азию, работать на македонское войско, выполняя любую прихоть негодяев из Пеллы. Лучше уж здесь.
— Пока Фивы не отстроят заново, — сказала Фрина, вставая и потягиваясь.
— Как мило с твоей стороны — надеяться на это, — заметил мужчина, — особенно если учесть, что ты родом из Феспии, которая воевала с Фивами в прежние времена.
— Да, когда-нибудь Фивы будут отстроены.
— Фрина, но это же невозможно! Александр не оставил от них камня на камне, пощадив лишь дом Пиндара.
— Невозможно? Значит, вы говорите, что Фивы никогда не будут отстроены? Я открою вам маленькую тайну, мальчики и девочки. Я богата и собираюсь стать еще богаче. На свои собственные деньги я возведу вокруг Фив новые городские стены, но только если фиванцы пообещают сделать на них такую надпись: «Стены, павшие от руки Александра, вновь поднялись по воле Фрины Гетеры».
— По воле Фрины поднимаются не только стены, — поддразнил красавицу какой-то мужчина, поднося к губам локон ее волос, чтобы поцеловать. Легко, словно бабочка взмахнула крылом, гетера шлепнула его по руке:
— Нет-нет, только если будешь очень хорошим мальчиком. Желающие заплести мои косы пусть платят мину. Исключение я делаю лишь для собственной служанки.
— Послушай, Фрина, может, мы во что-нибудь поиграем? — спросил какой-то неугомонный юноша. — Погадаем? Или потанцуем все вместе? Хочешь посмотреть, как я пляшу кордакс?
— Что? Смотреть, как ты трясешь яйцами, Эвбул? Нет, благодарю покорно.
