Мы еще очень долго обсуждали этот вопрос и мне казалось, что Ген. Трухин, как будто бы, склоняется воспринять высказанные мною, положения.
Мы расстались, условившись предварительно, что мое свидание с Ген. Власовым состоится только тогда, когда Ген. Трухин найдет для этого наиболее подходящий момент. Независимо от этого, он просил меня посещать его возможно чаще и поддерживать с ним непрерывную связь.
Я не буду описывать дальше каждое мое посещение Ген. Краснова или Ген. Трухина. Скажу только, что почти ежедневно я, по очереди, бывал то у одного, то у другого. Благодаря этому, между ними все время поддерживался живой контакт и обе стороны были обо всем информированы.
Во избежание возможных кривотолков, я держал в курсе предпринятой мною акции также и казачью старшину, находившуюся при Гл. Упр. Каз. Войск или в Берлине.
Считаю своим долгом подтвердить, что они все, как мне казалось, искренно приветствовали мою миссию примирения генералов Краснова и Власова, проявляли к этому большой интерес и с нетерпением ожидали успешного ее окончания.
В одно из моих посещений Ген. Трухина, он сообщил мне, что на следующий день вечером, меня примет Ген. Власов. Я полагал, что присутствие Донского Атамана при моем разговоре с Андрей Андреевичем, будет весьма полезным, почему эту мысль и высказал Федор Ивановичу. Он против этого не возражал. Что касается Дон. Атамана Ген. Татаркина, то он любезно согласился поехать со мной к Ген. Власову.
Мы прибыли к Ген. Трухину и через несколько минут пошли втроем к Андрей Андреевичу. Он жил в небольшой вилле, в нескольких минутах ходьбы от штаба. Ген. Власов охранялся довольно бдительно, но благодаря тому, что с нами был Ген. Трухин, мы легко миновали все заставы.
Оставив наши пальто в передней, мы вошли в слабо освещенную комнату, где при нашем появлении, поднялся сидевший у письменного стола, высокого роста мужчина лет около 54-х, с очень мужественной фигурой и резкими, энергичными чертами лица, одетый в военный китель, но без погон. Это был Ген. Власов.
Приветливо поздоровавшись, он представил нам находившегося в комнате штатского господина, сказав, что это — его большой друг, наш известный профессор, хирург Руднев, и добавил, что при нем мы можем говорить все откровенно.
Я должен предупредить, что передать точно все; что говорил Ген. Власов, является для меня задачей непосильной. Даже вернувшись домой и будучи еще под свежим впечатлением, я не мог полностью воспроизвести его речь. Поэтому, записанное мною я передам в подлиннике, в остальном же буду держаться точно смысла его речи.
