— Ни кто не желает? Осведомился я у молодёжи.
Семён с Глебом затравлено переглянулись, но я их упредил.
— Смотрите как надо, сегодня я сам.
Окуляр СВДешки приблизился глазу, местность около нашей подсадной утки стала ближе в разы. Я с интересом рассматриваю лица захватчиков, наблюдаю их мимику, азиатские ужимки. Китайцы идут по следу почившего товарища, приближаясь к цели. От заветной берёзы их отделяло не больше пятидесяти метров, когда первый из них замер. В первый момент я не сразу понял, что произошло, но Глеб вовремя подсказал.
— Сашка, он заметил Сашку.
Я выругался про себя, что не завалил нашего погибшего товарища комьями снега. Из-за небольшого просчёта всё может пойти наперекосяк. Если узкоглазые почувствуют западню и улизнут, максимум через сутки последует карательная операция. А рядом, в трёх километрах крупное садоводческое товарищество.
Я как следует, прицелился, сливаясь с винтовкой. Мир вокруг перестал существовать, сгинул, ни времени, ни пространства, только безликая цель на мушке. И я бог, вершитель судеб.
Курок пошёл назад, освобождая жаждущий дела боёк. Глушитель плюнул облачком сизого дыма, приклад осчастливил отдачей.
— Есть, — едва слышно зашептал Глеб, разглядывая жертву в бинокль, — в яблочко.
Мне комментарии ни к чему, и сам знаю, что попал. Опыт, помноженный на испепеляющую жажду мести, и результат налицо.
— Второй, — тараторит эмоционально Семён, — второй уходит.
Как учили, меняю позицию, хищно гляжу в окуляр, выискивая беглеца. Последний третий азиат, петляя, карабкается на заснеженный склон сопки, откуда несколькими минутами, раньше, явился, вместе с погибшим товарищем.
— Уйдёт, — надрывно бросил Глеб, — стреляй же!
Я внутренне улыбнулся, играя с последним китайцем. Уйти не дам, за Сашку, за всех кто не дожил до этого дня. Проклятый вражина проворно лезет на склон, по колено, утопая в снегу. Ещё пару десятков метров и он бы ушёл, ушёл бы от кого-то другого, но не меня.
СВДешка сдавлено чихнула, фигура в белом масхалате театрально замерла в неестественной позе. Мне почудилось, что он хотел обернуться, но дырка в основании черепа вряд ли бы позволила глянуть в глаза своего убийцы.
— Итак, обстановка следующая, — отражение в выцветшем зеркале покосившейся стенки, изогнулось, искажённое хрусталём фужеров. Прошло несколько месяцев после стычки в лесу, но меня всё не покидает боль утраты боевого товарища. Гибель Сашки, глупая и бессмысленная, лежит на душе камнем, не даёт спать спокойно. Не знаю как Глеб и Сенька, но я не найду покоя пока не увижу последнего узкоглазого драпающего без оглядки в свой поганый Китай.
