– Что? Дурень! С каким мышьяком?!
– С кем ты так мило сейчас беседовала?
Илья уставился на Машу, ожидая смущения, пунцового румянца, заметавшегося взгляда. Но Мария даже не моргнула.
– С Вепрецким. Ян Николаевич, сотрудник Главного финансового управления областной администрации.
– И почему он смотрит на тебя влюбленными глазами?
– Разве? Не заметила. Я пишу для него программу. Мы обсуждали нюансы. Ну, пойдем, я замерзла. Ты что, ревнуешь?
Маша поднялась по ступенькам и стала возиться с замком. Здоровякин оглядел хрупкую фигурку на фоне массивной железной двери, а потом не удержался и поцеловал жену три раза в шею, открывшуюся сзади, когда порыв ветра легко взметнул ее волосы над воротником куртки.
– Ты что! – возмутилась вредная Маша. – Мы ведь договорились: без приставаний!
Она нахмурилась и оттолкнула от себя плотоядного кинг-конга.
Здоровякин зарычал.
М-да… Странный у них был развод.
Потрясение, испытанное Викторией, на несколько минут стерло ощущение боли, которой наливалось ее тело по мере возвращения к действительности. Гудела, взрывалась фейерверком голова, перед глазами бежали лиловые огоньки, ломило кости – весь комплект, от самой крошечной до большой берцовой. Челюсти ныли, язык не помещался во рту, в горле першило. Спина в районе поясницы горела, словно там сняли пласт кожи.
– Это похмелье? – спросила себя Виктория. – Я что, напилась?
…Так же плохо она чувствовала себя после очередного избиения, когда Коробкин, настигнув беглянку в Саратове, целых полчаса методично и хладнокровно испытывал на прочность ее природную конструкцию. Он прижал Викторию к кафельной кухонной стене, и прохладный кафель показался ей раскаленным. Он не бил по лицу – чтобы не пришлось объяснять сыну происхождение кровоподтеков и ссадин. Экзекуция проходила в полном молчании: в комнате спал Данилка, и ни он, ни она не хотели его разбудить. Напоследок он зажал ей рот рукой и, уставившись в мокрые от слез глаза, сломал мизинец…
Воспоминания о том ужасе заставили Вику покрыться испариной, накатила адреналиновая волна страха. Девушка усилием воли заставила себя не думать. Она снова посмотрела в зеркало, пытаясь привыкнуть к новому отражению. Теперь лицо не выглядело таким уж незнакомым. По чьей-то непонятной и загадочной воле Вика лишилась гривы длинных светлых волос. То, что сейчас украшало ее обворожительный череп, несомненно, было модной филированной стрижкой. Но чересчур короткой! Из бледной блондинки она превратилась в колоритную брюнетку. В ушах сверкали голубым холодным светом топазовые серьги. Брови были как росчерк черной туши на белом ватмане. Яркие губы горели соблазном…
